"Энтони Бруно. Плохая кровь ("Майк Тоцци")" - читать интересную книгу автора

укрытия. Наконец они встали перед Масиро, во взгляде которого не было ни
ненависти, ни сострадания. Девушка прикрывала рот рукой. Масиро внезапно
поднял свой меч, зажав его в кулаке, как копье, и воткнул со всего размаху
в трухлявый верх самой близкой сваи. Меч стал вертикально, сверкая в серых
предрассветных сумерках, чуть-чуть покачиваясь, такой же твердый и
неумолимый, как и его владелец.
Верное мое чудище, подумал Нагаи. Потом посмотрел в переднее
зеркальце, ощущая тяжесть и медлительность во всем теле, вылез из машины и
двинулся к задней дверце лимузина. Дожидаясь, пока дверца откроется,
уставился на свое отражение в затемненном стекле. Лицо слишком грустное,
слишком изможденное, подумал он, и в волосах пробивается седина. Хотелось
бы выглядеть, как Масиро - несокрушимым, опасным, каменнолицым. А ведь
Масиро даже старше его на два года. Когда заднее боковое стекло заскользило
вниз, он постарался сменить выражение, стать посуровее, специально для
босса.
- Доброе утро, Нагаи, - произнес старик с заднего сиденья, не поднимая
глаз. Он осторожно снимал крышечку с бумажного стаканчика с кофе, стараясь
держать его подальше от своего темного шелкового костюма, сшитого в
Гонконге.
- Доброе утро, господин Хамабути, - ответил Нагаи с почтительным
поклоном. Он вспомнил внезапно, как приносил Хамабути утренний чай - тогда,
в Токио, когда жил в доме у босса и учился чтить его как отца и подчиняться
беспрекословно. Как давно это было. Затылок тупо заныл, стоило вспомнить,
какой оборот приняла его жизнь - не будь он там, в Японии, столь
безрассудным, сидел бы он сейчас спокойненько дома и содержал собственный
ночной клуб на Гиндзе. Но это не выгорело. За ошибки надо платить.
Старик подул на горячий кофе, повернулся к боковому затемненному
стеклу и стал смотреть на дрожащую парочку, стоявшую перед Масиро. Лоб его
нахмурился, на лице появилось вопросительное выражение. Он, казалось,
пристально изучал молодых людей. Нагаи хорошо знал этот взгляд. За ним
всегда следовала одна из проповедей Хамабути. Старик не спеша поднял
стакан, осторожно поднес его ко рту.
"Не сегодня, пожалуйста", - взмолился Нагаи про себя.
Хамабути внезапно заглянул ему прямо в глаза.
Вот, начинается.
- Как ты полагаешь, Нагаи, оплакивает ли девушка утраченную честь или
свою несчастную судьбу? - спросил Хамабути, загадочно улыбаясь. Улыбка
эта - хорошо продуманный трюк, она вырабатывалась годами. Американцы ждут
от тебя таких восточных штуковин, признался однажды босс.
Нагаи повернулся и посмотрел на пару: девушка тихонько всхлипывала,
уткнувшись в плечо своего друга, а парень безуспешно пытался поймать взгляд
Масиро. Нагаи не чувствовал жалости к ним. Ребята подписали контракт и
нарушили его. За ошибки надо платить.
- Полагаю, она оплакивает утраченную честь. - Нагаи знал, какого
ответа от него ожидают.
Хамабути опустил стакан и едва заметно покачал головой.
- Не думаю. В наше время только старики заботятся о чести. Старики
вроде меня и мистера Антонелли.
Ну вот, началось: старая песня про времена оккупации, про черный рынок
в Кобэ, про умного американского капрала, который знал что почем. Великий