"Энтони Бруно. Невезение ("Майк Тоцци")" - читать интересную книгу автора

Ленни бросил на Майка косой взгляд и отошел к Фрэнку, другому
телохранителю, стоявшему позади команды Эппса. Пока Нэш продолжал
восхвалять собственные заслуги, Тоцци разглядывал Эппса. Это был высокий
мускулистый мужик с довольно светлой кожей, сидевший, казалось, сразу на
двух стульях. Держался он на публике свободно и независимо. Эдакий
чернокожий Бейб Рат с бритой головой. Водрузив локти на спинку соседнего
кресла, он, подобно султану, спокойно взирал на все происходящее. По
боксерским меркам он был уже стариком - тридцать один год, и этот бой будет
его третьим возвращением на ринг. Впрочем, боксеры никогда по-настоящему не
уходят на пенсию. Снова и снова возвращаются, все еще надеясь на чудо и
словно моля о снисхождении.
Однако на сей раз трудно винить Эппса за такое решение.
Гарантированные восемь с половиной миллионов только за то, чтобы сразиться
с Уокером, - перед этим невозможно устоять. Стоит ли думать о каком-то
небольшом сотрясении мозга! В семидесятые Эппс побил лучших тяжеловесов -
Али, Холмса, Нортона, Фрезера, Формана, - и вот он снова готов выйти на
ринг. Никто не думал, что у Эппса есть шанс победить, но что-то было в нем
такое - даже в том, как он сидел перед публикой, - что заставляло поверить,
что он еще на многое способен. Все, что он делал - вытирал лицо ладонью
огромной руки, поводил блестящей бритой головой, словно беря толпу на
мушку, с легкой усмешкой на лице, - он делал нарочито медленно и
неторопливо, словно тая угрозу. Он был похож на огромного динозавра,
пробудившегося от спячки и решившего сытно пообедать.
Тоцци поглядел на Уокера, сидящего по другую сторону, и подумал, что
он похож на тех парней, которых можно увидеть на Рикерс-Айленд, - они вечно
что-то бормочут и матерят всех и каждого - дурные парни с большим понтом и
пустыми глазами. Если в нем и было что-то хорошее, то он очень умело
скрывал это. Ему всего двадцать шесть лет, а позади уже двадцать пять
выигранных боев, все, кроме одного, нокаутом. Бешеный темперамент. Он
умудрялся внушить публике, что ни в грош не ставит тех, с кем сражается на
ринге, и вполне способен прикончить своего противника. Боксерские комитеты
постоянно выносили ему порицания за драки за пределами, ринга: потасовки с
репортерами, разбитые камеры операторов, скандалы в ресторанах, перебранки
с женщинами в барах и прочие пакости, а ярые ревнители нравственности даже
говорили, что ждут не дождутся, чтобы кто-нибудь выколотил из него всю дурь
и сбросил его с чемпионского пьедестала. И все же нельзя было отрицать, что
чемпион был хорош на ринге. Крутой и профессиональный боец. У него был
прекрасный удар и настоящий талант выискивать у противника слабые места.
Тоцци буравил взглядом коротко стриженный затылок Уокера, на котором было
выбрито его прозвище: Костолом.
Рядом с Уокером сидел его тренер Генри Гонсалес. Он больше походил на
укротителя, обязанного сдерживать чемпиона во время приступов бешенства.
Гонсалес - бывший боксер, и вид у него соответствующий: плоский,
расплющенный нос, глаза, как у игуаны, на чуть разных уровнях, шишковатая
голова, низкая боевая стойка - даже когда он сидел. Этот парень долгие годы
тренировал боксеров, и судьба наконец вознаградила его, послав ему Уокера.
Гонсалес был единственным человеком, имевшим влияние на чемпиона; некоторые
даже утверждали, что его влияние было огромным. Уокер называл его "отцом,
которого у меня никогда не было", но Уокер изъяснялся на таком
невразумительном жаргоне негритянского гетто, что никогда нельзя было точно