"Энтони Бруно. Подпорченное яблоко ("Майк Тоцци" #06)" - читать интересную книгу автора

хотелось есть, но в доме не было ни крошки еды, потому что родители Живчика
уехали на неделю в Атлантик-Сити, а самому Живчику и в голову не приходило
купить чего-нибудь пожевать. Тоцци уже выбросил в мусорное ведро старые
протухшие продукты, которые он выгреб из холодильника, куда залез, пытаясь
найти что-нибудь на завтрак. Молоко, которое он вылил в раковину, уже
напоминало прессованный творог, поэтому Тоцци пил черный кофе, дожидаясь,
пока Живчик выйдет наконец из этого проклятого душа, оденется и они смогут
пойти куда-нибудь поесть.
Сидя за кухонным столом, он сделал глоток из чашки с надписью
"Нью-Джерси девилз" и поморщился. Он терпеть не мог черный кофе, но ему был
необходим кофеин. Мысли его вертелись вокруг одного из тех чудесных
греческих ресторанов, где ему нальют в кофе столько молока, сколько он
пожелает, принесут слабо прожаренную яичницу и гору мелко нарезанного
поджаристого мяса. Да, много-много домашнего жаркого с поджаристой
корочкой - как раз то, что надо, чтобы набить пустой желудок. И конечно,
тост. Из ржаного хлеба с маслом. Только бы Живчик вышел наконец из этого
чертова душа.
Тоцци выгнул спину и покрутил головой. Чувствовал он себя
отвратительно. Все кончилось тем, что ему пришлось спать на этой старой
кушетке с вылезающими пружинами в гостиной Живчика. Ночью он подумал было
возвратиться к себе в Хобокен, так как "Звездный свет" находился на другом
конце города, но потом решил, что этого делать не стоит. Майк Санторо жил
на побережье, в часе езды оттуда. Кто-нибудь мог проводить его до дома, его
настоящего дома, а это означало бы конец его легенде. Поэтому, вместо того
чтобы вернуться к себе домой, поспать восемь часов и как следует отдохнуть
перед экзаменом на черный пояс, он ушел из бара в качестве Майка Санторо и
поехал в дом родителей Живчика в Байонне, провалялся пять часов на этой
кушетке и чуть не сломал себе спину. Но это ничего. Куда хуже, чем если бы
Беллз и Будда узнали, где он живет на самом деле. Но как только он выпьет
нормального кофе и съест гору домашнего жаркого, чтобы подкрепиться перед
экзаменом, он поедет домой, заберется в кровать и поспит еще несколько
часов. Хорошо поспит. Только бы Живчик перестал наконец голосить о том, что
надо растрясти эти чертовы кости, и вышел из этого поганого душа.
Он потер шею и подумал, что ему тоже не помешало бы принять душ. Он
отвратительно себя чувствовал и много бы дал за пару свежего белья. Тоцци
поднял глаза к потолку, откуда доносился звук льющейся воды. Ну давай же,
выходи, черт бы тебя побрал.
Машинально он снова потянулся к чашке с кофе и поднес ее к губам,
потом нахмурился и поставил на место. Без молока кофе напоминал электролит.
Он выглянул в освещенное солнцем окно, хотел было выплеснуть остатки кофе в
раковину, как вдруг ему показалось, что он слышит снаружи какие-то звуки.
Звуки шагов по деревянным ступеням лестницы, ведущей к двери на кухню.
Инстинктивно он повернулся на стуле так, чтобы можно было быстро выхватить
пистолет из кобуры на лодыжке. Потом вспомнил, что пистолета у него нет. Он
решил не брать его на вчерашнюю встречу. Один из громил Будды мог обыскать
его, и пистолет сочли бы знаком недоверия.
Снаружи в замок вставили ключ. Сквозь непрозрачные шторы на дверном
стекле Тоцци разглядел, что у того, кто там стоял, были две хозяйственные
сумки. Должно быть, мать Живчика вернулась с побережья.
Дверь распахнулась и ударилась о кухонный столик.