"Александра Бруштейн. Цветы Шлиссельбурга ("Вечерние огни" #2)" - читать интересную книгу автора

или полнокровный Трубочист с белыми зубами на лице, измазанном сажей. Но
крылья гигантского нетопыря - Шлиссельбургской крепости - были пугающе
распростерты над всей взрослой Россией. Одно упоминание о Шлиссельбурге
обдавало холодом минувших - да и не вовсе минувших! - ужасов.
В это минувшее стоит заглянуть.
Оговариваюсь: я не собираюсь говорить о торговом прошлом Шлиссельбурга.
Оно давно стало преданием. Вероятно, новгородцы, смекалистые, оборотистые
купцы, построившие в XIV веке крепость Орешек на Ореховом острове, имели
какой-то свой реальный расчет. В течение 300 лет Орешек был для них окном в
далекий мир. С этим миром они вели оживленный, надо думать, прибыльный торг.
Не интересует нас здесь и военное прошлое Шлиссельбургской крепости.
Шведы, под водительством Делагарди занявшие в XVII веке Орешек и
переименовавшие его в Нотебург, конечно, тоже осуществляли какой-то свой
расчет - военный, оборонительный. Но такой же расчет спустя столетие
подвинул Петра Первого снова отнять у шведов Нотебург, переименовав его в
Шлиссельбург. Сам Петр говорил: "Правда, что зело жесток сей орех был,
однако же слава Богу щастливо разгрызен". Значит, Петр придавал
Шлиссельбургской крепости несомненное военное значение, - ведь не стал бы он
по пустякам ломать зубы о "жесткий сей орехъ!"
Все это - прошлое, столь давнее, уже не существенное, что о нем не
стоит говорить здесь. Шлиссельбургская крепость, как момент торговой и
военной истории, не представляет интереса для этой работы.
Нам интересно другое. Начиная с Петра Первого, русские цари и царицы
превратили Шлиссельбургскую крепость в место заключения. Более подходящие
для этого условия трудно было найти. Достаточно сказать, что за 200 с лишним
лет отсюда не был совершен ни один удачный побег!
Пустынный песчаный островок в истоке Невы поначалу служил только для
личных нужд и потребностей властителей России. Так же как Екатерина Вторая в
разговорах и письмах называла царскосельские парки - "мой садик", а дворец -
"мой домик", так русские самодержцы, начиная с Петра Первого, могли бы
называть Шлиссельбургскую крепость - "мой чуланчик". Цари и царицы запирали
в этом "чуланчике", в Светличной башне Шлиссельбургской крепости, своих
личных недругов и супротивников, претендентов на престол российский,
конкурентов, угрожавших их покою и благоденствию.
Почин был положен Петром Первым. Он заточил в Шлиссельбургскую крепость
нелюбимую супругу, Евдокию Федоровну Лопухину, и свою родную сестру, царевну
Марию Алексеевну, заподозренную в сочувствии к опальной царице и
пособничестве ей.
Царица Анна Ивановна и всесильный при ней временщик Бирон заперли в
Шлиссельбурге своих врагов - "верховников", членов Тайного Верховного
Совета.
Анна Леопольдовна, правившая при своем сыне, малолетнем императоре
Иване Антоновиче, посадила в Шлиссельбург самого Бирона.
Императрица Елисавета Петровна заточила в Шлиссельбургской крепости
свергнутого ею малютку императора Ивана Антоновича. В этой же тюрьме
содержали его и преемники Елисаветы Петровны - Петр Третий и Екатерина
Вторая. Несчастный ребенок, Иван Антонович, ничего и ни против кого не
злоумышлял, - он был опасен лишь самым фактом своего существования. Когда он
был в грудном возрасте, бездетная императрица Анна Ивановна манифестом
объявила Ивана Антоновича наследником российского престола. Маленький