"Серж Брюссоло. Зимняя жатва " - читать интересную книгу автора

***

- Опять за дневник? - каждый раз интересовался Антонен, когда видел
склонившегося над тетрадью Жюльена с пальцами, перепачканными чернилами. -
Девчоночьи штучки, или не так?
- Никакой это не дневник, - разуверял его Жюльен. - Я пишу матери.
- Хорошенькое письмецо! - не унимался верзила. - Для его отправки
понадобится не конверт, а, пожалуй, обувная коробка.
Жюльен отмалчивался, продолжая скрести бумагу, низко пригнувшись к
парте и внимательно следя за движением пера. Писать более или менее
аккуратно становилось все труднее - из-за нехватки вторсырья бумага
получалась слишком тонкой, неэластичной и зернистой, едкие чернила
растекались на ней сетью мелких ручейков, и написанное приобретало вид
неловких каракулей. "Когда мать это увидит, - думал Жюльен, - она решит, что
я лентяй, и будет меня стыдиться".
Но только она его писем никогда не получит, и никогда за ним не
приедет, и проклятая эта война никогда не кончится, а будет продолжаться
целую вечность.
За те пять лет, что минули со дня его поступления в пансион Вердье, он
исписал немало бумаги. Жюльену исполнилось всего семь, когда мать оставила
его в мрачном, сыром вестибюле заведения. Он помнит, с какой силой, причиняя
боль, сдавила ему плечо ее тонкая рука. Мать подтолкнула его к папаше
Вердье, и он сам рванулся вперед, не оглядываясь, чтобы не разрыдаться.
- Оставляю его на ваше попечение, месье, - произнесла мать, обращаясь к
старику. - Надеюсь, здесь он будет в безопасности.
- Не волнуйтесь, - заверил ее директор. - Борделье далеко от города, мы
отрезаны от остального мира, и война никак нас не затронет.
Проклятый хрыч! Гнусный лицемер! Что значит "не затронет"? С этим
чертовым заводом поблизости, который как минимум раз в неделю англичане
пытаются сровнять с землей!
Теперь Жюльен достаточно взрослый, чтобы понимать - Леон Вердье совсем
неплохой старикан, ветеран Первой мировой, с изъеденными ипритом легкими.
Кашлял он беспрестанно, что было даже удобно: позволяло отслеживать его
перемещения по школьным коридорам - хриплые звуки выдавали старика прежде,
чем он успевал возникнуть из-за поворота. Жюльен старался не подходить к
нему слишком близко. От директора пахло старостью, такой же кисловатый запах
исходил от пожилых крестьян там, в Морфоне-на-Холме <Название деревни -
"говорящее", от фр. morfondre - "долго дожидаться", "томиться".>, где вырос
мальчик. Одежда его, будто насквозь пропитанная чернилами, имела такой
неряшливый вид, что страшно было ее касаться. Лысый череп директора при
свете лампы казался слепленным из теста либо воска, а длинная одинокая прядь
придавала ему еще большее сходство со свечкой, замершей в ожидании, когда к
ней поднесут зажженную спичку.
Папаша Вердье преподавал естественные дисциплины, греческий и
географию... Как любил говорить Антонен, одновременно все и ничего. Но так
ли это было важно? Ученики давно разучились слушать объяснения учителей, да
и те вряд ли верили в их полезность. Словом, все притворялись, что заняты
делом, лишь бы скоротать время. И еще: это хоть ненадолго, но избавляло от
страха.
- Живем в постоянном страхе, - нашептывал Жюльену Антонен. - Когда боши