"Серж Брюссоло. Замок отравителей " - читать интересную книгу автора

можно было смыть дорожную усталость. Но с некоторых пор хозяин
забеспокоился, поскольку добрый король, про которого говорили, что он
ударился в религию, собирался прикрыть эти незаконные дома и отослать всех
девушек в приюты для перевоспитания.
Жеан съел копченую селедку, миску варева из ржаной муки, сдобренного
медом, и выпил кувшинчик кисловатого вина, от которого сводило скулы.
Другого угощения его кошелек не позволял.
Женщина с волосами цвета соломы присела рядом и отпила из его кружки.
Из-под ее развязанной рубашки была видна полная грудь. Ласковая, как
кошечка, женщина болтала разную ерунду, которой шлюхи обычно пичкают мужчин.
Как бы невзначай ее рука скользнула в штаны Жеана.
- Ого, а там у тебя неплохая улитка, она так и просится вылезти из
раковины, - проворковала она. - Я уже чувствую, как у нее поднимаются рожки.
Назвалась она Ливией, говорила с неопределимым акцентом, может быть,
германским. Как и большинство проституток, Ливия, вероятно, покинула свою
страну вместе с саксонскими наемниками. Беременную, ее бросили на обочине, а
остальные двинулись дальше.
- Пойдем, - предложила она. - Я хочу тебя, ты здесь единственный
красивый мужчина за сегодняшний день. Все отправились на праздник, а нас не
пускают.
Жеан позволил увести себя - от усталости и чтобы попытаться заглушить в
себе неприятное чувство, оставшееся после откровений Ираны.
Ливия привела его в сводчатое помещение, плиточный пол которого был
застелен соломой. На полу валялись тюфячки, тоже набитые соломой. Постели
были разделены одеялами, натянутыми на карнизы. В зависимости от степени
стыдливости или развращенности их можно было натягивать или раздвигать.
Какие-то тени копошились в углу, взрываясь хохотом или любовными
наигранными стонами.
Ливия принесла еще один кувшинчик, но Жеан поостерегся пить. Инстинкт
все еще предупреждал об опасности.
Всю инициативу он предоставил девушке.
Чуть позже, когда они отдыхали, лежа бок о бок, Жеан с удивлением
увидел проходившего голого Гомело. Его тело было болезненно бледным. Он
смеялся, а шлюхи окружили его, словно знатного сеньора. Он мял им груди и
ягодицы, будто булочник месил тесто.
- Ах! - вскричал он странным фальцетом. - Как не превозносить "turpia
lascivaram incesta femarum!"
- Чего ты там мелешь? - захохотали девушки.
- Это из Теренция, - пояснил Гомело. - Он говорит о "непристойной
мерзости похотливых женщин".
- Ничего себе! - запротестовали проститутки. - А нам только что
казалось, будто тебе наплевать на похотливость.
Жеан отпил глоточек, затем, разыгрывая наивность, спросил у своей
подружки:
- Что это за угорь? Мне кажется, он прикидывается дурачком!
Ливия зажала ему рот ладошкой.
- Потише! - шепнула она. - Это могущественный господин. Он пробует еду
барона Орнана де Ги со всех блюд, которые ставят тому на стол. Если кто-то
захочет отравить нашего сеньора, Гомело тут же умрет вместо него. Такая
работа стоит того, чтобы ему хорошо платили. Гомело говорит, что взял себе