"Серж Брюссоло. Замок отравителей " - читать интересную книгу автора

монеты.
- Пэр Ноэль! - закричали все, пораженные такой щедростью.
Жеан старался внимательнее рассмотреть барона. Тот был высок, с очень
черными волосами и бородкой. Вопреки словам Ираны он не был обрит и
острижен, наоборот, его лицо заросло густой холеной бородой, а длинные
волосы спадали на лоб и уши. Жеан даже спросил себя, не прибегал ли барон к
каким-нибудь ухищрениям, чтобы замаскировать бросающиеся в глаза язвы или
другие недостатки на лице. А может быть, он бросал вызов новой моде?
Орнан де Ги был строен и красив, если и подтачивала его болезнь, то
внешне совсем незаметно. А под одеждой? Орлиный нос придавал ему сходство с
ястребом, а когда барон смеялся, показывая белые зубы, его глаза оставались
холодными, как остывшая зола. Перед ним все раболепствовали.
За бароном, как тень, следовал Дориус. Он сменил свою грязную рясу на
церемониальную, с пояском из переплетенных серебряных нитей. Шагал он с
пренебрежительной важностью прелата, собирающегося благословить народ.
Дориуса почти не узнавали, настолько новое облачение изменило его внешность.
Жеан тоже с трудом признал в этом служителе церкви грязного коротышку-попа,
трясшегося рядом с ним на своем муле. Дориус скользнул по Жеану невидящим
взглядом, будто давая понять, что между ними нет ничего общего.
В общем, в преображении толстого монаха с измазанными дорожной грязью
щиколотками было нечто ошеломляющее.
От легкого прикосновения чьей-то руки Жеан вздрогнул.
- Не оборачивайся, - прошептал ему на ухо голос Ираны. - Смотри на
барона... Видишь красноту на его щеках? Это от возбуждения. Только что
Дориус заставил его притронуться к костям святого Иома, и барон уже считает
себя выздоровевшим. Безо всяких угрызений совести лишит он девственности
Оду. А посмотри-ка на монаха! Епископ, да и только!
Перед Жеаном прошествовал паж, держа насест, на котором восседала
невиданная птица, призванная еще больше поразить толпу. Проводник принял ее
сначала за ястреба с выкрашенными перьями.
Недовольная птица била крыльями и испускала пронзительные крики.
- Это папего, - объяснила Ирана. - Ее еще называют попугаем. Они
водятся на Востоке и могут говорить человеческим голосом. Орнан привез ее из
Крестового похода.
Жеан подумал, что она шутит, но в тот же момент птица раскрыла клюв и
пронзительно закричала: " Ipse venena bibas ... Vade retro , ipse venena
bibas ..."
Она "говорила" голосом ворчливого старика и одновременно тоном пророка,
с черным ликованием предающим всех анафеме.
- Что она сказала? - поинтересовался Жеан.
- Это на латыни, - прошептала трубадурша. - "Изыди, пей сам свою
отраву". Так обычно заклинают дьявола и его пособников.
Жеан опять вздрогнул. Как Орнан де Ги ежедневно терпит эту
обвинительную фразу? Разве он сам не отрава для всех, кого касается?
Появился одетый в черное с серебряной отделкой человек. Лысый, с
многозначительным и важным лицом. Его странную бледность подчеркивали очень
полные красные губы и выдающийся нос с синеватыми прожилками.
- Это Гомело, - тихо пояснила Ирана, - он пробует все кушанья барона,
чтобы убедиться в отсутствии в них яда. Он - тщеславный дурак, который
пользуется своим положением и изображает важного господина.