"Дуглас Брайан. Остров Забвения ("Конан") " - читать интересную книгу автора

листья съедобного растения чепчо. Разожгли огромный костер, а вокруг - шесть
поменьше. На пляж приволокли также уйму каких-то предметов, напоминающих
деревянные горшки. Конан, увидев их, решил, что это емкости для хранения
пальмового вина, но он ошибся. Предметы оказались барабанами. Впрочем, и в
вине недостатка не было.
Старейшина оказался единственным островитянином, кто не пришел
поглазеть на спящего Конана, - это было ниже его достоинства. Но любопытство
терзало его, и он с нетерпением ждал, когда увидит богоподобного чужеземца.
Совет деревни уже решил, что коль скоро Катэ обнаружила его на берегу,
то и она должна считаться виновницей торжества. В том, что Конан скоро
станет зятем старой Марги, никто не сомневался, и многие семьи ей
завидовали. Кто-то даже сказал, что необходимо бросить жребий: у многих,
дескать, есть дочери на выданье.
Старейшина - его звали Гип - не поддержал этой идеи. Он был мудрый
человек.
- Какая разница, в чьей хижине будет жить пришелец? Без сомнения, он
примет участие в общинной добыче рыбы, а значит - вся деревня выиграет.
Великое море решило подарить этого мужчину Катэ - пусть так и будет. Если
кто-то хочет внука от Конана, то ему следует договориться с Катэ, чтобы не
было недоразумений.
Когда ярко-синие сумерки опустились на остров, в небе зажглись большие
звезды и лунная дорожка добежала до песчаного пляжа, во двор Марги, где
отдыхал Конан, пришли четыре девушки. Они принесли с собой гирлянды пахучих
цветов, ароматное масло и пару новеньгих ца-понгов - набедренных повязок из
разноцветной набивной ткани. Марга и дядя Эг торжественно покинули хижину.
Сим попытался подсмотреть и был уведен за ухо.
Постелив на земле свежие пальмовые листья, девушки ловко раздели
варвара и Катэ и уложили обоих рядышком прямо на это зеленое, упругое
покрывало.
Началась подготовка к празднеству.
Девушки принялись умащать маслом тела лежавших, и от прикосновения их
рук Конан едва не потерял сознание. Его мускулы расслаблялись и одновременно
наполнялись здоровой, спокойной силой. Катэ, повернув к нему голову,
нащупала пальцами его пальцы и блаженно улыбнулась.
- Смешная... - простонал варвар, объятый негой. - Глупая...
- Моя, - подсказала Катэ.
- Моя! - послушно повторил Конан.
Катэ, желавшая услышать это слово, произнесенное его голосом, не
выдержала - вскрикнула и затрепетала.
- Полегче, красавица! - шутя, прикрикнула одна из девушек и не больно
шлепнула ее пониже спины. - Успеешь еще!
Потом обоих нарядили в ца-понги и украсили гирляндами, после чего,
напевая песню о великой победе человека-тритона, уже сочиненную дядей Эгом
(чем он впоследствии очень гордился), проводили их на пляж. Две девушки шли
впереди, две замыкали шествие.
Большой костер догорел, и только угли рдели. Их цвет был созвучен цвету
закатного неба над морем. А море переливалось зеленоватым мерцанием -
мириады крошечных его обитателей поднялись, чтобы посмотреть на праздник.
Конана с большим почетом усадили на гладкий камень, обтесанный с боков
в виде неправильного четырехугольника. Сверху на камне лежала циновка,