"Дуглас Брайан. Призрак и статуя ("Конан") " - читать интересную книгу автора

когтями. Жуткие существа грозили со всех сторон, их глаза следили за каждым
шагом обитателей виллы. Надписи были сделаны на неизвестном языке, но в
самом шрифте угадывалась угроза.
- Что это? - прошептала Юлия-Медея.
- Госпожа, мы не знаем! - в отчаянии ответил дворецкий. - Никто из нас
не видел, как это появилось! Кухарка разбирала овощи, горничная приводила в
порядок ковры, работая на заднем дворе. Садовник находился в оранжерее. Я
чистил серебро. Еще двое слуг были в конюшне. Мы не слышали ни звука. Тот,
кто это сделал, ходил бесшумно и сотворил свою черную работу очень быстро.
- Кухарка говорит, что такие знаки могут выступить и сами по себе, -
бледнея, прошептал второй слуга.
Юлия-Медея резко повернулась к нему.
- Что ты слышал об этом? - спросила она властно. - Говори!
- Ну, она говорит... если на доме проклятье... то оно никуда не
девается. Живет в стенах, в крыше дома. В общем, в самом естестве здания, -
пояснил слуга. - Ну, это так люди говорят. Я сам никогда не видел.
- Проклятье? - испуганно переспросила Юлия-Медея. - Но я никогда не
слышала ни о каком проклятии!
Дворецкий испепелил слугу взглядом. Тот поежился, покраснел до ушей, но
упрямо повторил:
- Говорили... А проклятье ждет своего часа. И когда этот час
наступает - а об этом никто из смертных не знает - оно тут как тут. Ну,
проклятье. Выходит наружу и заявляет о себе во весь, так сказать, голос. Вот
оно и проступило. Само по себе.
- Что за проклятие? - повысив голос, повторила вопрос госпожа.
- Убирайся под лед, в ад! - закричал дворецкий на слугу, потеряв
самообладание и, казалось, совершенно позабыв о том, что находится в
присутствии хозяйки.
Слуга съежился, словно еж, свернувшийся в клубок, и попытался удрать,
но Юлия-Медея остановила его окриком:
- Стоять! Он замер.
Дворецкий закусил губу. Он видел, что теперь поздно - придется
рассказывать обо всем.
- Кто из вас двоих объяснит мне, о каком проклятии болтает этот
несчастный скудоумный малый? - высокомерным тоном осведомилась Юлия-Медея.
Когда в ней просыпалась дочь древнего аристократического аквилонского рода,
слуги предпочитали не спорить.
Дворецкий сдался.
- Я сообщу госпоже обо всем, что слыхал. Не утаю ни словечка, госпожа!
- Я слушаю, - молвила Юлия-Медея, не покидая седла. Лошадка в темноте
тихонько храпела и переступала с ноги на ногу. Луна ярко освещала
отвратительные рисунки на фасаде дома. Юлия-Медея боялась переступать порог
своего оскверненного жилища - ей казалось, что и внутри там теперь нечисто.
Подумать только, чьи-то грязные руки трогали стены ее любимого дома!
- Госпожа, это случилось еще до того, как господин Рутилий приобрел это
здание, - начал дворецкий.
- Что? - удивилась Юлия-Медея. - А разве этот дом не был построен по
приказу моего мужа?
- Нет, госпожа. Он купил его перед тем, как задумал жениться. Конечно,
многое тут было переделано. Прежде эта вилла принадлежала господину