"Дуглас Брайан. Чудовище Боссонских топей (=Чудовище Южных Окраин) ("Конан") " - читать интересную книгу автора

Я присмотрелся к бродяге повнимательнее. Бог он, что ли... С богами нам
уже приходилось встречаться. И ничего, между прочим, одолели. Я давал Конану
ценнейшие советы, и он поступал согласно моим рекомендациям, так что в конце
концов все в наших отношениях с богами сложилось наилучшим образом.
И если я пойму, что за божество мы повстречали в заброшенном доме, и
подберу к нему ключ, а Конан все сделает так, как я присоветую, то...
Да нет, этот тип не может быть богом. Больно уж гнусный вид у него.
Скорее, какой-нибудь захудалый великан, потому что для порядочного великана
ростом он явно не вышел. Великанов я, как нетрудно догадаться, очень не
люблю: они слишком большие и как следствие - чересчур о себе мнят. А я хоть
и крошка, с их точки зрения, по стою гораздо большего.
А во-вторых, там была девушка. Такой невинный стебелек, сероглазенький,
с жалобным ротиком. Еще одна коварная видимость с начинкой. У нее, правда,
мысли были самые обыденные - насчет ужина.
Вот с ними-то Конан и поздоровался. Меня, естественно, представить
новым знакомцам забыл, так что мне пришлось позаботиться об этом
самостоятельно.
Я вышел вперед и сказал:
- Я Пустынный Кода. Здесь очень сыро, я не привык. А это Конан. Он тоже
мокрый, как собака. Он устал еще сильнее, потому что нес меня на руках. Хотя
он привык. Он человек.
(Потом, кстати, оказалось, что из нас четверых в этой хибаре только
один Конан и был человеком в полном смысле слова.)
Выслушав мою речь, девица поднялась, наклонилась надо мной и ласково
взяла за подбородок.
- Ух, какие глазищи, - проговорила она дурашливым тоном, обращаясь к
своему приятелю. - Посмотри, Гримнир. Ну разве он не прелесть? Пустынный
Кода! Никогда таких не встречала. Лапушка.
Честно говоря, я оскорбился. Да будь мы где-нибудь в Куше, Хоршемише
или даже в Туране, любая девица при виде такого, как я, умчалась бы в ужасе
куда глаза глядят и потом неделю ходила бы обвешанная колокольчиками, дабы
отогнать мое зловредное влияние. А здесь - никакого почтения.
- Я Пустынный Кода, - прохрипел я своим самым низким, зловещим
голосом. - Я насылаю бедствия и ураганы, я источник зла и коварства...
Девица, улыбаясь, перевела взгляд на Конана, и я чуть не помер от
злости, увидев, что и он улыбается с самым дурацким видом. А еще друг
называется. Прошел со мной через столько испытаний - и вот, нате:
насмехается.
- Вы, наверное, голодны, - продолжала девушка. - Мы поделимся с вами
хлебом и лепешками из лебеды. Очень вкусно, если горячие. Я сама пекла.
- Чей это дом? - поинтересовался Конан.
- Мой.
Девушка повернулась к окну и взяла с крышки узенького сундука, что
невидимо притулился возле окна, две треснувших глиняных кружки. Одну из них
совершенно явно лепил пьяный гончар, такой кривобокой и пузатой она была;
вторая же оказалась тощей, а щербинки на ее краях торчали, точно оскаленные
зубы. Ядовито-зеленая ящерица, пробужденная от дремы, шмыгнула с сундука и
быстро пробежала по полу, исчезнув в какой-то щели.
Девушка сняла корзинку, свисавшую на веревке с потолочной балки,
вытащила оттуда лепешки неприятного темно-серого и коричневатого оттенков.