"Дуглас Брайан. Дочь Песочного владыки ("Конан")" - читать интересную книгу автора

победу!"
"Может, добьем его?" - спросил проводник.
"Охота тебе марать руки об эту падаль!" - отвечал ему Сигур.
Потом они ускакали. У них были слишком свежие лошади... Я не знаю, как
это объяснить, да и нужно ли объяснять... От злости я едва не повредился в
уме. Но теперь мне лучше, и я... благодарен тебе, Аддо.
Последние слова дались гирканцу нелегко, но он справился с этим.
Алибасур впоследствии говорил, что па его глазах свершилось превращение
незрелого юноши в настоящего воина, отец которого может гордиться им.
- Сдается мне, Сигур замыслил недоброе, - сказал Аддо, когда они
продолжили путь.
Закир наотрез отказался сесть на верблюда, и продолжал ехать на своей
тощей лошади, действительно похожей на борзую собаку, причем не только
статью, но и злобным норовом. Она то и дело пыталась укусить за ногу
верблюда Алиба-сура, вынуждая его брыкаться.
- Гнусная мокрица, - с большими чувством молвил Закир. - Что бы он ни
задумал, вряд ли это достойно и хорошо.
- Если господа позволят, я поделюсь с ними своими мыслями, - важно
произнес Алибасур.
- Чего там, делись, - развязно кивнул гирканец.
Сикх дождался кивка своего молодого господина и продолжил:
- Господин Сигур - великий завистник. Он принадлежит к тому же роду,
что и господин Бернегард. Однако богиня удачи не жаловала эту ветвь их
родового дреза, как порой и садовник иные ветви яблони украшает яркими
лентами, а иные - оставляет в пренебрежении...
- Ух ты! Он всегда так говорит? - изумился гирканец. - Тебе бы на
курултае выступать! На совете племен!
- У нас это называется диваном, - с достоинством отвечал сикх. - Но
речь не обо мне, господин. Речь о Сигуре, равно как и о его родственнике,
юном Берпегарде. Недостойному слуге кажется, что основные опасности,
связанные с нашим путешествием, угрожают ему, а не нам.
- Что из этого следует? - спросил Аддо.
- Как что? - вместо слуги отвечал гирканец. - Нам стоит поторопиться.

* * *

Был пятый день пути. Бернегард прокалился насквозь ослепительно белым
солнцем. Голову он прятал под складками головного убора, состоящего из
длинного, перекрученного куска ткани. Но ресницы его выгорели, а лицо
сделалось смуглым, как у коренного жителя этих мест.
Вся лишняя влага выпарилась из тела акви-лонского рыцаря, и он ощущал
странную, приятную легкость.
От жажды, впрочем, путники не умирали. Едва подходила к концу вода в их
бурдюках, Конан безошибочно находил новый оазис, а если не оазис - так
колодец, если же не колодец, то особое место прямо посреди пустыни. В этом
особом месте киммериец рыл яму два локтя глубиной, и на дне ее в скором
времени появлялась вода, на удивление свежая и прозрачная.
Конан объяснял Бернегарду, по каким признакам можно отыскать подобное
место, но рыцарь слушал невнимательно.
Происходящее казалось ему сказкой, а сказочные герои не погибают от