"Янка(Иван Антонович) Брыль. В семье" - читать интересную книгу автора

конуре. И вдруг нащупывает кто-то оконце, вытаскивает закрывающую его
затычку - становится больше и света и воздуха. Вот сейчас холод и темь за
стеной, а в этой тьме, стучась в наши убогие стрехи, просятся в хату песни и
сказки, просятся разум и радость... И все это оттуда, все на нашем языке,
все для нас!.. Как я хотел бы быть работником этого великого дела!
Долго молчим, а потом я с усмешкой рассказываю ему о давешнем разговоре
бабушки с Федорой.
- Это ничего, - улыбается он. - Это только ревнивая воркотня старости
на все новое. Якуб, брат этой самой Федоры, не одну палку на спине своего
сына обломал бы за такие культурные штучки. Там уже не наивная темнота...
Ну, а бабуля наша - человек веселый.


6

Весна.
На рассвете пошел дождик, и утро запоздало. Такое оно серое, заспанное.
Наши еще спят, только я лежу без сна с полуночи и покряхтываю,
прислушиваюсь, как наливается мой нарыв на руке, как жжет и дергает. За
окном слышно чириканье воробьев, а в кухне-боковушке за дверью квохчет,
проснувшись, наседка и пищат цыплята.
Я откинул крючок и толкнул рукой створки. Окно отворилось, и в хату
дохнула весна.
Сколько красок в свежей зелени полей, перемежающейся полосками серой
пашни, в луговых травах, обрызганных желтым цветом калужницы, в синеватой
дымке горизонта! Как хорошо распускаются яблоньки над влажными, темными
грядками, зазубренные листочки березы и лапки смазанных медом кленовых
листьев. И вечера такие тихие, чудесные!..
А рисовать все-таки не хочется. Почему - не знаю сам. Может быть,
потому же, почему сейчас Нине не хочется бабушкиных сказок: весна.
Вот они спят оба как убитые, нагулявшись за день до полного
изнеможения. Нина - возле мамы на кровати, а Толик - на полу в корыте. С
того дня, как он познал вкус простора и солнца, глазам хочется смеяться, а
ножкам - топать и топать. Намедни сам начал вылезать из колыбели, да упал на
пол, и потому его теперь укладывают в корыте. Только сегодня он что-то
заспался. Это все дождик.
Но вот Толик встал, протер глаза и вылез из корыта. Я притих: погляжу.
Малыш отвык уже звать на помощь бабушку или маму и начинает свой день
самостоятельно. Глаза еще не смеются, а жмурятся от сна, но ноги топают,
бегут. Потянулся к защелке, откинул и крепко толкнул обеими руками дверь на
кухню, а сам с размаху уткнулся ручками в порог. Пока он твердо становится
на ноги, перед ним уже квохчет его главный враг - наседка. Она приближается,
встопорщив белые перья, а за нею - желтые пушистые "цыпочки", из-за которых
она так больно клюется. Толик не теряется: левой рукой он гладит под
короткой рубашонкой голое пузо, а правой, подняв пальчик, грозит и
приговаривает:
- Не тлёнь, тулица, не мозьно - будет Толик бить лёзиной, ата-та!
Но "тулица" квохчет и грозно наступает на него. Тогда малыш
возвращается в хату и ищет "лёзину". В углу стоит клюшка, на которую
бабушка, прихварывая, опирается теперь. Толик берет ее как попало, за конец,