"Янка(Иван Антонович) Брыль. В семье" - читать интересную книгу автора

чесать, так наплачусь...
Бабушка и сейчас готова заплакать. А Нина следит, как вздрагивает от
жалости бабушкин подбородок. Потом пощупала себя за подбородочек, встала
из-за пряслица, подошла, поднялась на пальчики, потрогала бабушку за
подбородок и спросила:
- Бабка, а зачем это кости?
- Вот глупенькая! Да так ведь все болталось бы.
И "Родионовна" смеется.


4

В полдень пришла мать с Толиком и, накормив малыша, уложила его спать.
Пообедав, сама снова ушла. Дядя тоже куда-то отправился...
На таком хозяйстве, как наше, зимой работы немного. Дров привезти,
свить постромки или вожжи, лапти кожей подшить, задать корм коню и корове -
и все. Заработков никаких нет, ни далеко, ни близко от дома. Так и сидим,
все мужчины, без работы. Только женщины трудятся - до половины зимы прядут,
а потом ткут. В каждой хате ткацкая фабрика.
Старики, в прежние времена, когда не было границы, стеной отгородившей
нас от Советов, повидавшие свет - на фабриках, в шахтах, на железной дороге,
где они работали, - говорят, что молодежь теперь тут как в мешке: ни тебе
работы, ни учебы, ни жизни...
Вот и дядя Михась - потомился до полудня над старым хомутом и побрел к
кому-то из соседей, где так же сидят, дожидаясь весны.
Бабушка забралась на печь отдохнуть. Мы с Ниной остались одни.
Мне только этого и надо. Я начну свою первую самостоятельную картину -
"Сказка". Печь, кот, бабушка и внучка. Я передам, как бабушка зачаровывает
девчушку сказкой, а Нина замечталась, подпершись ручонками. "Вот такой
вот, - будет показывать бабушка, - такой вот маленькой - с пальчик!" И вот я
радуюсь, что никого нет, что рисунок мой опять будет неожиданностью для
дяди. Тем более что я хочу показать именно то, о чем он говорил в ту ночь:
самое прекрасное - дружбу старости и детства...
Вынимаю альбом, карандаши и улыбаюсь при мысли о том, какое у меня
сейчас, должно быть, торжественное выражение лица, как у того кота из
колыбельной, что "напился, наелся и важно огляделся...".
- Чего ты смеешься, Алесь? - спрашивает Нина. Она скучает: прясть не
хочется, никого нет.
- Так, - отвечаю. - Что рисовать буду?
- Нарисуй меня, а?
- Потом.
- "Потом, потом"!.. Ты всегда "потом". Немого рисует, сам себя двадцать
раз, а меня - все потом...
- А вот ты, и вот ты, - перелистываю я альбом.
- А за прялкой небось не нарисуешь, только обещал...
Тут уже нужно утешить, так как на глаза ее набегают слезы.
- Я тебя буду рисовать, как ты бабушкину сказку слушаешь, ладно?
- Ладно.
А слеза таки не удержалась и скатилась на щечку.
- А может, давай книжку поглядим?