"Янка(Иван Антонович) Брыль. Нижние Байдуны" - читать интересную книгу автора

слова по-французски... Поставил я водку, Пити поставил хорроший коньяк.
Сидим. Закуска, конечно... (Снова заминочка.) Мясо соч-ное, сладкое... Белый
хлеб, холодец, консервы... Сидим мы так, беседуем, и говорит он: "Захар
Иванович, дружище!.."
- Захара, а ты ж говорил, что тот Петя ни слова не знал по-нашему.
Перебил хозяина Игнат Секач, по-деревенски - Балалэй*. До службы в
царской армии, куда его взяли в войну, Игнат работал грузчиком в
"санкт-петербургской типографии Маркуса", которого упорно считал "самым
старшим над всеми большевиками". Но смешное, что про него, Балалэя,
говорили, было не там, а дома и не так давно. Поехал он в местечко за
священником, тот должен был вот-вот вернуться откуда-то, и пришлось
подождать. Сидел Игнат на кухне. Ни двух взрослых поповен, ни служанки
почему-то не было дома. Матушка, просто одетая женщина, сама мыла в комнате
пол. Игнат не знал попадьи, и ему захотелось поговорить с этой женщиной, как
со своим человеком. Подошел к двери, открытой в комнату, и начал:
______________
* Балалэй - телепень.

- Вот уже, служаночка, наш поп и обдирало! Ох, падла, и обдирало!..
Было и другое, не домашнее. После гражданской войны Игнат вернулся в
Нижние Байдуны, а тут его вскоре - в польское войско.
- Поставил меня у помпы, воду в корыто качать. Я качаю, а он стоит и
все "старчи!", да "старчи!". Я думал, что это он хвалит меня, что я уже буду
у них каким-то старшим, а он, падла, подскочил - да по морде. Тот капрал. А
хлопцы потом смеются, которые наши, что "старчи" - это по-ихнему "хватит".
И такое еще, что он мог бы, если бы не любовь к смешному, и не
рассказывать про себя самого.
- Глаза, говорю, болят, ничего хорошего не вижу. Это я к доктору к
ихнему пошел. А он мне, лекаж тот, стакан касторки налил. Рицина по-ихнему.
Всю, падла, выпить заставил. Вот где было потом!..
Секач для нас с Володькой был тоже старый, как и все другие мужчины, а
для дядьки Захары - на целый солдатский век моложе. Хоть Игнат и говорил ему
"ты".
Любил Секач подсечь. И "один глаз на двоих" - это тоже он придумал.
Однако теперь остановить, смутить рассказчика было не так-то просто.
- Балалэй ты! - уставился тот одним глазом в недоверка. - Во-первых, не
Петя, а Пити, а во-вторых, перекувырку твою, мы когда выпили, он начал
по-русски, а я по-французски... (Заминка более продолжительная.) Прекрасный
был человек, царствие небесное! Вот я ему и говорю...
У старшего унтера Качко знакомых в высшем свете было вообще немало. И
на военной службе, и потом, когда он, где-то там покалечив глаз, работал в
Одессе трактирным половым.
- Дай бог память, кажется, в одна тысяча девятьсот девятом. Проезжал
генерал-губернатор Таврического края... (заминка) некто Крестовоздвиженский
Петр Филимонович. На Дерибасовской, - перекувырку твою!.. И я стою на
крыльце своего трактира "Белая акация". А он придержал своих рысаков, да и
кричит, зовет из толпы народа: "Захар Иванович! Качко! Дружище!.."
- Узнал! - восторженно перебивает кто-то из мужчин.
- Вот же, перекувырку твою! Наш бывший генерал. По Никольск-Уссурийску.
Потом - в Танку... (Заминка.) Пракрасный человек!..