"Эрнест Брылль. Тетка " - читать интересную книгу автора

"Ты не в силах понять, - писала она,  - как они ненавидят
меня за то, что я снова отбираю у них землю. Беря ее, они
думали: Бачеву - конец. И чуть не оказались правы. Он никогда
не сумел бы вернуть наших привилегий. Нет, не думай, что дело
только в тех расписках, которые он выписал вопреки нам,
защищавшим свою землю. Анджей никогда не годился в помещики. Я
поняла это - надеюсь, не обидишься за откровенность,  - когда
он решил жениться на твоей сестре. Порой я даже радуюсь тому,
что у меня уже нет данных мне от рожденья привилегий. Власть и
землю я сумею добыть сама. Вчера я снова купила два морга
земли, и владения мои протянулись клином к реке. Больше уж не
нужно..."

Припоминая топографию деревни, я видел, как тянется - от первых
деревьев у Охотничьего Домика и до сочных прибрежных лугов - полоса хорошо
возделанной земли. Тетка, хотя бы в этом следуя моему совету, никогда не
выкупала ни клочка парцеллированной усадебной земли. Действовала она
осторожно, понемножку тратя сохранившееся золото; каждые два месяца выезжала
в Варшаву - выяснить, сколько еще можно будет прикупить на старые броши,
которые некогда носила на позабытых теперь губернских балах. Кто знает,
возможно, необходимость продвигаться именно в глубь бывшей крестьянской
земли даже доставляла ей своеобразное удовольствие? Мои предостережения -
пусть она не вздумает покупать бывшей усадебной земли, ведь враги только
того и ждут, чтобы обвинить ее в попытке взять под сомнение реформу, - она
приняла с полным пониманием.
- Итак, мой милый, я отберу у них то, чем они владели до закона о
разделе земель Бачевских, - заявила она и вскоре, сообщив мне в одном из
писем, что старые брошки на исходе, написала эти слова, необычайно точно
выражающие характер ее ненависти:

"...Продавать мне уже нечего. Теперь я так же как они,
владелица полоски земли, двух коров и одной лошади. Никто не
скажет, что новое владение далось мне без труда. И они ведь,
хоть и твердят постоянно о "труде рук своих", не всего сами
добились. А теперь потягаемся, кто кого, и клянусь тебе,  - я
буду здесь самой богатой. Докажу им, что я - иной породы".

Это упоминание об иной породе вызвало в моей памяти первые вечера в
усадьбе. Я приехал туда по просьбе сестры, к тому же меня заинтересовало,
как правит этим огромным домом та самая женщина, с которой я впервые
познакомился, когда она лежала в темном углу нашей парадной комнаты. Тетка
ловко завязывала беседы, целью которых было разъяснить нам, что причина ее
неприязни, как представительницы древнего рода, вовсе не в нашем ничтожном,
если не сказать хуже, имущественном положении. Мы были другой породы. И так
же как в коневодстве испокон веков не положено скрещивать породистых коней с
крестьянскими клячами, так и это супружество, по ее мнению, было
противозаконней. И тем большим и оскорбительным, что благословил молодых
"сумасшедший, изменивший своему призванию священник". И если она все же
решилась признать за моей сестрой право носить господскую фамилию, то из