"В.А.Брюханов. Учитель и Ученик: суперагенты Альфред Редль и Адольф Гитлер " - читать интересную книгу автора

извинение в четвертом письме), но был дан тот же адрес для связи - в
Христиании, а не указанный во втором письме адрес Ларгье, известного едва ли
не каждому шпиону в тогдашней Европе.

Теперь, заметим, становится понятным, почему Урбанский сначала написал,
что в письме не было никакой сопроводительной записки, а затем тут же
опубликовал эту записку: просто он имел в виду разные письма, только вот
забыл об этом упомянуть - или психологически завибрировал и не стал в
последний момент это уточнять.

Ведь ясно же, что и над ним зависало подозрение в фальсификации,
совершенной еще в 1913 году, хотя и едва ли угрожавшее ему чем-либо в 1931
году! Но окончательной утратой доброго имени подобное вполне могло
завершиться!

Однако все это сошло Урбанскому с рук: никто и ни в чем его сразу после
этой публикации и по сей день не заподозрил и не обвинил!

Хотя, как будет рассказано, его еще в апреле 1914 года за участие в
"Деле Редля" вытряхнули со службы, но позднее восстановили - и уже осенью
1914 года он стал генералом и командовал бригадой, а затем и дивизией!

В 1931 году Урбанский имел экзотическое для нас австрийское звание
фельдмаршала-лейтенанта, соответствующее, как мы полагаем, просто
генерал-лейтенанту.

Однако противоречиям в тексте Урбанского можно дать и гораздо более
прозаическое объяснение. Оно принадлежит Михаилу Алексееву.

Он так высказался сначала о книге "Эгона Эрвина Киша, проведшего
собственное расследование": "Это не столько документальное сколько
художественное произведение, написанное с выдумкой и фантазией, детективным
поворотом сюжета", а затем и о прочих: "Воспоминания Ронге и Урбанского
опубликованы значительно позже, и можно предположить, что некоторые
подробности оба автора черпали у богатого на выдумку журналиста. Остальные
исследователи также фактически пересказывают книгу Киша, вводя при этом
несуществующие детали и уточнения".

Возразим, что мнение Алексеева нисколько не применимо к книге
Максимильяна Ронге: противоречия подробностей у Киша и у Ронге настолько
разительны, что ни о каком заимствовании не может быть и речи.

Книга Ронге, к тому же, имеет двойное дно - ее содержание, помимо
общепонятной направленности, подчинено и весьма специфической задаче: это,
по существу, открытое письмо к одному вполне определенному адресату -
некоторые детали, содержащиеся в тексте у Ронге, вообще не могут быть
понятны никому, кроме этого предположенного нами фигуранта - живого и
здравствовавшего в 1930 году. К этому нам, разумеется, придется
возвращаться.