"Буало-Нарсежак. (название неизвестно)." - читать интересную книгу автора

делает, в этой безукоризненной кухне, со своими сухарями и вареньем,
грязными руками и бородой бродяги? Что ему мешает признать свое поражение,
согласиться на скандал и разорение? Он честно искал причину. И не мог
найти. Но в самой глубине души он знал, что не сдается. Он в начале
падения. Может, он за что-то наказывает сам себя? Неясно. Он впервые
спрашивал себя об этом. Пять дней! Хватило бы на целый судебный процесс!..
Он вышел на лестничную клетку и закрыл за собой дверь на ключ. Это
тоже было идиотски-глупо. Он один, в доме, в блоке, во всем квартале!
Именно поэтому. Он не любил это одиночество, населенное эхом, эту пустоту,
ступенька за ступенькой идущую впереди него. Он чувствовал раздвоение. Был
Севр, который шел рядом с ним и чем-то его пугал. Счетчики находились при
входе в подвал, в стенном шкафу. Он опустил рычаги. Теперь он сможет
пользоваться лифтом. Но, когда он нажал на кнопку второго этажа, кабина не
двинулась с места. Конечно, бурей оборвало провода? В таком случае, это на
несколько часов. Его счастье! А не ошибся ли он, опустив рычаги?... Он
вернул их в прежнее положение и щелкнул в подвале выключателем. Лампы
зажглись, осветив лестницу, грубый цемент стен, проход, тянущийся в
темноту, как в подземелье. Он выключил свет, снова зажег. Еще одна штука
матушки Жосс: она позабыла выключить счетчики. Севр уже решил ее уволить,
когда вспомнил, что теперь он тут ни при чем, что решать придется тому,
кто будет ликвидировать прах. Следовательно, какая разница?
Лифт бесшумно поднял его и он заперся в квартире. Он думал, что
зажженный свет будет для него дружеской поддержкой. А тот был еще
невыносимей, чем темнота. Он медленно обошел комнаты, посмотрел на
медового цвета кожаные кресла, маленький книжный шкаф, где вместо книг
стояли склеенные корешки, позолоченные уголки, светлые драпировки, как
если бы оформитель хотел задержать солнце и сохранить здесь его плененные
лучи. Но с той стороны ставней все так же стучал град и море билось о
пляж. Севр не находил себе места. Он погрыз еще один сухарь, пальцем залез
в варенье, облизал, уже чувствуя отвращение. В кухне все было на своем
месте. Даже мангал. Но за раздвижными дверцами шкафов, за стеклами буфета
с нарисованными голубыми парусниками было пусто. Севру пришлось пить из
горсти. Он вытер лицо платком Мерибеля. Нет! Он не сможет здесь остаться.
Он посмотрел на взятую с собой связку ключей. Там был и ключ от конторы.
Он пойдет посмотрит, нельзя ли устроиться в другом месте. Половина
десятого! Мари-Лор, наверное, все еще находится в охотничьем домике, ее
допрашивают то один, то другой. Сумеет ли она лгать до конца? Даже не
лгать, а просто молча поддерживать ложь! Что до Мопре, то он-то уже, ясно,
поостережется напомнить о своем существовании... Севр размотал провод
электробритвы... Только Мопре мог бы точно рассказать все полиции, ведь
даже Мари-Лор многого не знает. Она не имеет ни малейшего представления о
сцене, последовавшей за отЪездом Мопре. Мерибель во всем сознался, в
отчаяньи и раскаяньи... в своей двойной жизни и в мошенничестве... Да,
конечно, он знал, что все однажды раскроется, но это было выше его сил!
"Ты не можешь понять!" Он все время повторял эти слова. "Ты не можешь
понять!" Боже мой! Да надо быть тупым как пробка. Севр со злостью воткнул
вилку в розетку. Послышался треск. Посыпались искры. Бритва затихла. Севр
позабыл о том, что напряжение здесь 220В. Моторчик перегорел. Запахло
паленым. Решительно все против него. Когда Мари-Лор вернется, она увидит
бродягу.