"Буало Нарсежак. Та, которой не стало" - читать интересную книгу автора

остановится у вокзала Нант-Пассажирская. Мирей ходит быстро. На дорогу у
нее уйдет не больше двадцати минут. Даже меньше, если она доедет до
площади Коммерс на трамвае.
Равинель сел, развернул ветчину. При виде розоватого мяса его чуть не
стошнило. Люсьен налила ему вина, в последний раз оглядела комнату и,
кажется, осталась довольной.
- Ну, я пошла... Пора... Не нервничай; веди себя как ни в чем не бывало, и
- вот увидишь - все будет в порядке.
И, прежде чем уйти, она обняла Равинеля, чмокнула его в лоб, еще раз
взглянула на него. Он решительно отрезал кусок ветчины и стал жевать. Он
не слышал, как вышла Люсьен, но по особенному оттенку тишины понял, что
остался один, и его вновь охватило беспокойство. Он старался воспроизвести
свои обычные жесты - крошил хлеб, выбивал кончиком ножа на клеенке марш,
рассеянно просматривал машинописные счета:
Спиннинг "Люксор" (10) - 30 тысяч франков.
Сапоги, модель "Солонь" (20 пар) - 31 500 франков.
Трости "Флексор" с массивным набалдашником - 22 300 франков.
Но это плохо ему удавалось. Он не мог проглотить ни куска. Откуда-то
издалека - то ли со стороны Шантенэ, то ли с Вандейского моста - донесся
гудок паровоза. Из-за этого проклятого тумана ничего не разберешь. Бежать?
Люсьен небось притаилась где-то на набережной. Поздно. Мирей уже не
спасти. И все из-за каких-то двух миллионов! И ради честолюбия Люсьен,
пожелавшей за его счет обосноваться в Антибе. Она все продумала
досконально. У нее мозг дельца, сверхусовершенствованная вычислительная
машина. Самые сложные расчеты мигом укладываются у нее в голове. Ни единой
осечки. Стоило ей полуприкрыть глаза и пробормотать: "Внимание! Только не
путать!" - и система приходила в действие - щелк-щелк. Ответ поступал
исчерпывающий и точный. А вот он...
Он вечно путался в счетах, часами копался, перебирал бумаги, забывал, кто
заказывал патроны, а кто - бамбуковые удилища. Ему опротивела его работа.
Зато в Антибе...
Равинель уставился на сверкающий графин; ломтик хлеба, преломленный
стеклом, напоминал губку.
Антиб! Роскошный магазин... В витрине духовые ружья для подводной охоты,
очки, маски, облегченные водолазные костюмы... Клиентура - падкие до
подводной охоты богачи. Море, солнце. Мысли все только легкие, приятные,
от которых не покраснеешь. Ни тебе туманов Луары, Вилена, ни тебе игры в
туман. Он станет другим человеком - так обещала Люсьен. Будущее ясно как
на ладони. Равинель уже видел себя в тонких фланелевых брюках, в рубашке
от Лакоста; он загорел, все на него заглядываются...
Поезд просвистел чуть не под самым окном, Равинель потер глаза, встал,
приподнял край шторы. Наверняка это поезд Париж - Кемпер направляется в
Редон после пятиминутной стоянки в Ангиане. И Мирей приехала в одном из
этих освещенных вагонов, за которыми бежала по шоссе вереница светлых
квадратов. Вот купе в кружевах и в зеркалах. Там пусто, а в остальных
полно хохочущих жующих моряков. Где же Мирей? В последнем купе, закрыв
лицо сложенной газетой, спал какой-то мужчина. Хвостовой багажный вагон
растворился вдали, и тут Равинель заметил, что музыка на борту "Смолена"
стихла. Иллюминаторов уже не было видно. Мирей, должно быть, где-то
неподалеку быстро выстукивает по безлюдной улице каблучками-шпильками.