"Буало Нарсежак. Та, которой не стало" - читать интересную книгу автора

- Да. Все готово.
- Тогда удираем. Высадишь меня на площади Коммерс. Равинель пошел к
гаражу, а она тем временем закрыла двери, не спеша заперла на два оборота.
Тусклый свет фонарей пробивался сквозь белую завесу. Теплый туман
попахивал тиной. Где-то там, у реки, трещал с перебоями дизельный мотор.
Люсьен села рядом с Равинелем. Тот нервно переключил скорость, поставил
машину у тротуара. Потом резким толчком задвинул двери гаража, ожесточенно
щелкнул замком, выпрямился, оглянулся на.дом и поднял воротник пальто.
- Поехали.
Машина тяжело двинулась, разбрызгивая желтую грязь, липкие брызги которой
не в силах были стереть с ветрового стекла неутомимые "дворники". Мимо
пронесся бульдозер и тут же скрылся из виду, будто прорывая в тумане
светлый туннель, в котором поблескивали рельсы и стрелки.
- Только бы никто не увидел, как я выхожу из машины, - прошептала Люсьен.
Вскоре они увидели красный сигнальный фонарь возле Биржи и горящие огоньки
трамваев, стоявших у площади Коммерс.
- Высади меня тут.
Она наклонилась и поцеловала Равинеля в висок.
- Не дури и не волнуйся. Ты прекрасно знаешь, дорогой, что это было
необходимо.
Хлопнув дверцей, она вошла в плотную серую стену тумана, чуть дрогнувшую
под натиском ее тела. Равинель один сжимал подрагивающую баранку. И тут
его пронзила уверенность, что этот туман... Нет! Это неспроста... Он,
Равинель, сидит здесь, в металлической коробке, и словно ждет судного
дня... Эх, Равинель... Самый обыкновенный человечишка, в сущности,
неплохой. В зеркальце были видны его кустистые брови. Фернан Равинель,
идущий по жизни вытянув руки, как слепой... Вечно в тумане. Вокруг едва
различимые, обманчивые силуэты... Мирей... А солнце так и не проглянет.
Никогда. Ему не выбраться из тумана, ни конца, ни края туману.
Неупокоенная душа! Призрак! Эта мысль давно мучила Равинеля. Что, если он
и в самом деле всего лишь призрак?
Он выжал сцепление, объехал площадь. За запотевшими стеклами кафе
молчаливо, как в театре теней, двигались силуэты. Нос, огромная трубка;
пятерня; и всюду огни, огни... Огни эти были Равинелю необходимы... Он
жаждал света, только свет мог утолить жажду его души, наполнить ее тьму.
Он остановил машину у пивной "Фосс", прошел через крутящуюся дверь вслед
за смеющейся юной блондинкой. И очутился в другом тумане - тумане дымящих
трубок и сигарет. Дым растекался между лицами, цеплялся за бутылки,
которые разносил на подносе официант. Перекрестные взгляды. Щелканье
пальцев.
- Фирмен! Коньяк!
Монеты звякали на стойке и на столах. Неутомимая касса перемалывала цифры.
По залу неслись выкрики, заказы...
- Да нет же, три пачки с фильтром!
По бильярдному столу катились шары, легонько стукаясь. Шум. Жизнь.
Равинель опустился на край диванчика, как-то обмяк. "Я, кажется, дошел до
ручки", - подумал он.
Он положил руки на столик, рядом с квадратной пепельницей, на каждой грани
которой было выведено коричневыми буквами "Byrrh1". Солидно, ничего не
скажешь. Такую пепельницу приятно потрогать.