"Буало Нарсежак. Та, которой не стало" - читать интересную книгу автора

вздрогнул, сцепил пальцы, потом сам испугался своего умоляющего жеста и
заложил руки за спину. Люсьен внимательно следила за пульсом Мирей. Ее
длинные нервные пальцы бегали по белому запястью, словно жадный зверек
искал артерию, чтобы вонзиться, впиться в нее. Вот пальцы остановились...
И Люсьен приказала:
- В ванну... Скорей!
Она проговорила это сухим профессиональным голосом; точно так она обычно
объявляла роковые диагнозы, но точно так она и успокаивала Равинеля в те
минуты, когда он жаловался на боли в сердце. Он поплелся в ванную комнату,
открыл кран, и с грохотом хлынула вода. Он опасливо прикрутил кран.
- Ну, что там? - крикнула Люсьен. - В чем дело? Равинель молчал, и она
сама подошла к ванной.
- Шум, - буркнул он. - Мы ее разбудим.
Не удостоив его ответом, Люсьен открыла до отказа кран с холодной водой,
потом с горячей и вернулась в спальню. Ванна медленно наполнялась.
Зеленоватая, пузыристая вода. Легкий пар собирался в круглые капельки,
бежавшие по белым эмалевым стенкам ванны, по стене, по стеклянной полочке
над умывальником. В запотевшем стекле совершенно не ясно, смутно до
неузнаваемости, отражался Равинель. Он попробовал воду, будто речь шла о
настоящей ванне, и тотчас отпрянул. В висках у него застучало. До него
вдруг дошла страшная правда. До него дошло, что он собирается сделать, и
его пробрала дрожь. К счастью, это скоро прошло. Сознание вины быстро
рассеялось. Мирей выпила снотворное - вот и все. Ванна наполнялась. Какое
же тут преступление? Ничего тут ужасного. Он только налил в стакан воды, а
потом отнес жену в постель... Что ж, ничего особенного... Мирей умерла,
так сказать, по собственной вине, умерла, так сказать, из-за своей же
неосторожности. Виноватых нет. Какие.же враги у бедняжки Мирей? Она была
слишком заурядная и... Но, когда Равинель вернулся в спальню, все снова
показалось ему невероятным, чудовищным сном... Он даже подумал, уж не
снится ли ему все это... Нет. Это не сон. В ванну хлестала вода. Труп
по-прежнему лежал на кровати, а на камине валялась женская туфля. Люсьен
преспокойно рылась в сумочке Мирей.
- Послушай! - поморщился Равинель.
- Я ищу ее билет, - объяснила Люсьен. - А вдруг она взяла обратный? Нужно
все предусмотреть. А где мое письмо? Ты взял у нее мое письмо?
- Да. Оно у меня в кармане.
- Сожги его... Сейчас же сожги. А то еще забудешь. Пепельница на ночном
столике.
Равинель чиркнул зажигалкой, поддел угол конверта и отпустил письмо только
тогда, когда огонь лизнул ему пальцы. Бумага в пепельнице покорежилась,
зашевелилась, черная, отороченная по краям красноватым кружевом.
- Она никому не сказала, куда едет?
- Никому.
- Даже Жермену?
- И ему.
- Подай-ка мне ее туфлю.
Он взял с камина туфлю, и к горлу его подступил комок. Люсьен ловко надела
туфлю на ногу Мирей.
- Наверное, хватит воды, - бросила она.
Равинель двигался как лунатик. Он завернул кран, и внезапная тишина