"Буало-Нарсежак. Дурной глаз" - читать интересную книгу автора

листву и стрекочущих в ветвях сорок, на которых он, откинув голову, часами
смотрел из своей коляски, когда при первых признаках дождя его отвозили в
тень деревьев; и это бездумное созерцание продолжалось до тех пор, пока
последние солнечные лучи, наклонно падая сквозь ветви, пятнами не ложились
на его лицо. Так монотонно тянулись дни. По утрам он валялся в постели. Как
не стыдиться этого впустую потраченного времени? После обеда он дремал, и
Клементина, сидя рядом, вязала и отгоняла от него носовым платком мух и ос.
Так как в доме было влажно, по вечерам в его комнате зажигали камин, и
Раймонда приносила карты. "Я был, как мертвец", - подумал Реми.
По заросшим мхом ступенькам он поднялся на крыльцо и зашел в холл. Он
сразу же узнал оленьи рога на стенах, уложенный плитками в шахматном порядке
пол, два пролета монументальной лестницы с каменными перилами, ведущей на
нависающую над первым этажом площадку, и особенно этот запах, запах подвала,
отсыревшего дерева и перезрелых фруктов. Он услышал дядины шаги и откуда-то
сбоку крик Раймонды.
- О, стол полностью заплесневел... И ковер... Посмотрите!
Реми бесшумно пересек холл и пошел по лестнице. Он коснулся лощеных
перил и заметил, что позади него в густом слое пыли остаются следы. Верхняя
площадка над ним пока еще утопала в густой тени, и, глядя вверх, он испытал
сложное чувство,
в котором смешивались и беспокойство, и любопытство, и ощущение
потерянности в этом громадном заброшенном доме. Он остановился на втором
этаже и увидел двери трех комнат. Его комната была первой. Потом комната
отца, затем - мамы. С другой
стороны - комнаты дяди, Раймонды и всегда пустая гостевая комната.
Воберы не любили гостей. Он приблизился к нависавшей над холлом балюстраде.
Внизу под ним прошла Клементина. Она вышла на крыльцо и два раза крикнула:
"Реми... Реми... " Он посмотрел на плитки пола. Они тускло блестели, как
вода на дне колодца. Слегка наклонившись вперед, он увидел в них свое
отражение, и внезапно почувствовал, что эта торжественная тишина начинает
давить ему на плечи. В ужасе он попятился назад. Пропасть, которая перед ним
разверзлась... Ему показалось, что с ним это уже однажды было... Он был в
этом уверен... Он еще раз наклонился; что-то равномерно стучало в темноте,
как маятник часов... Да нет. Должно быть, ему показалось. Ничего не нарушало
тяжелой, зловещей тишины этого дома. Вот, что ему нужно сделать: открыть,
открыть всюду окна, пусть сюда проникнет свежий воздух, солнечный свет,
нужно прогнать отсюда это запустение, эту угнетающую рассудок тишину. Реми
быстро прошел в свою комнату, с шумом открыл ставни. Клементина была на
крыльце. Она подняла голову и замахала своей сухонькой
ручкой.
- Ты меня испугал... Сейчас же спускайся вниз... Я займусь комнатами
чуть позже.
Теперь все в порядке. Реми глазами впитывал в себя очертания своей
комнаты. Как он мог столько времени находиться в этой клетушке с гондолами
на обоях, с узкой, почти раздавленной громадной красной периной кроватью.
Зеркало пошло темными пятнами. И на потолке над окном появилось большое
желтоватое пятно. Воздух в комнате был промозглый и какой-то липкий. Впервые
Реми пообещал себе, что, когда он будет свободен, он тотчас же продаст этот
дом. Он пару раз глубоко вздохнул, зажег сигарету и вышел из комнаты. Снизу
он услышал, дядину ругань.