"Буало-Нарсежак. Волчицы" - читать интересную книгу автора

прекрасна! Не нужно ее пачкать. Вы обиделись?
Нет, я не обижался на нее. Причиной моей взбешенности была скорее
Аньес. Я подстерегал ее; постоянно торчал в засаде у ее комнаты. Она без
конца принимала своих странных посетителей - по утрам одного-двоих, после
обеда двоих-троих. Это были почти сплошь женщины, одни - одетые весьма
элегантно, другие - очень скромно, но каждая приносила с собой небольшой
сверток. Поразмыслив, я удовлетворился таким предположением: видимо, Аньес
обладает даром врачевания. Этим объяснялось все: как слезы посетительниц,
так и их подарки. Но объяснялись ли этим смятение на лицах выходящих от нее
людей, особая степень их признательности, взволнованность и потрясение, с
которыми им не удавалось совладать? Они казались больными не тогда, когда
входили, а когда уходили. Я наблюдал из-за двери за вереницей этих женщин,
поочередно исчезавших в комнате Аньес с присущей всем им одинаковой осанкой
смиренных грешниц, направляющихся в исповедальню, и это зрелище завораживало
меня. У меня тоже возникало желание войти туда вслед за ними и признаться
Аньес в любви, ибо я уже любил ее и не мог обойтись без ее худенького тела,
которое она так бесстыдно выставляла напоказ каждое утро; все мои мысли были
о ней. Возможно, и она много думала обо мне: я часто перехватывал ее взгляд,
устремленный на мои руки или лицо, а проходя мимо, она обязательно задевала
меня. Нас, словно заряженных электричеством, неумолимо влекло друг к другу.
Она сдалась первой. Однажды после завтрака Элен с посудой в руках вышла в
кухню. Аньес в это время подметала крошки. Еще не стихли каблуки Элен, как
Аньес, прислонив метелку к столу, повернулась ко мне и простонала:
- Быстрее, Бернар!.. Бернар!..
Губы ее приоткрылись. Я склонился над ней. Глухой стон пронзил нас
обоих; все вокруг поплыло; она нащупала мои руки, приложила их к своей
груди, бедрам. Мы покачнулись, уносимые ураганом, но не упуская при этом ни
одного звука перебираемых серебряных приборов, доносящегося с кухни; мы
знали, что можно еще... и еще... до удушья. Шаги Элен приближались. До
столовой оставалось десять метров, девять, восемь, семь...
Аньес схватилась за метелку, я закурил.
- Кстати, Бернар, - войдя, обратилась ко мне Элен, - вам следовало бы
написать в Сен-Флур, запросить свидетельство о рождении.
- Да, пожалуй.
Она ничего не заметила. Обменявшись улыбками и рукопожатием, мы
разошлись по комнатам, я с совершенно пустой головой сел за письмо. Остаток
дня в противоположность своим привычкам я провел вне дома. Несколько часов
пробродил по городу в холодной серой мгле, но так и не успокоился. Я
совершал безумство. Нарывался на катастрофу. Если Элен узнает... Тщетно
пытался я трезво оценить ситуацию. Я чувствовал, что привел в движение силы,
которые сметут нас всех. Если смотреть на вещи хладнокровно, мне могло
грозить только одно - быть изгнанным, как мошеннику. Но в этом доме ничего
не происходило просто так, само по себе. У меня было ощущение, что я живу в
грозовой туче, которая каждый миг может пролиться смертоносным потоком.
Бернар!.. Бернар!.. Как бы он поступил на моем месте? Он, повсюду
приносивший с собой равновесие, здоровое начало? Стоило под его именем
появиться мне... Я задыхался от бешенства. Бернар, и никто иной, толкнул
меня в ловушку. Скоро я на законном основании буду носить имя Бернар
Прадалье. Я ненавидел его и, честное слово, начинал бояться, словно тот, кто
лежал в земле, в грязи, из которой когда-то вышел, все еще был в силах