"Буало-Нарсежак. Волчицы" - читать интересную книгу автора

незнакомцами, много думавшими друг о друге.
- Пока будете мыться, я соберу поесть...
- Достаточно куска хлеба. Я не собираюсь вас грабить.
Ее манеры отличались изысканностью, достоинством, и было непонятно, что
ее привлекло в Бернаре. Почему вообще она захотела стать "крестной"? Она
скорее была из тех женщин, что вступают в Красный Крест, берут на себя
заботу о лечебнице или организуют кружок кройки и шитья. Ее возраст? Года
тридцать три - тридцать четыре. Бернару она послала свою очень давнюю
карточку, что и ввело нас обоих в заблуждение. Я скинул с себя насквозь
промокшую одежду, бросил ее в угол и вытянулся в ванной с теплой водой.
Вместе с привычками цивилизованного человека я обрел и прежний образ мысли,
например отметил, что Элен со слегка унизительной снисходительностью и
самоуверенностью прямиком повела меня мыться. Нетрудно догадаться, что
Бернар представлялся ей довольно-таки неотесанным типом... Потом, на свежую
голову, надо будет хорошенько это обдумать. Отныне у меня много, очень много
времени, я могу делать с ним что угодно - тратить, расточать, проматывать
его, как мне вздумается, но при этом знаю: скука уже подстерегает меня -
утром, стоит мне открыть глаза, она набросится на меня. Бернар, несомненно,
был прав, когда говорил, что я человек сложный.
- Вот купальный халат, - послышался голос Элен. Она приоткрыла дверь,
чтобы передать мне его. - Ну, как вы? Вам получше?
- Чудесно... У вас не найдется бритвы?
Она засмеялась открыто и легко, как смеются счастливые женщины.
- Хотите побриться? В такой час?
- Было бы неплохо.
Я тщательно побрился, аккуратно причесался, отдавая себе отчет в том,
что хочу ей понравиться. Еще одна женщина в моей жизни! А ведь я
зарекался... Боже, как клонит в сон! Облачившись в костюм, я улыбнулся: в
этом наряде - брюки как две печные трубы и строгий пиджак с невообразимым
количеством пуговиц - я выглядел респектабельно и в то же время жалко.
Изрядно я, однако, преобразился. То ли еще будет! Зажав в кулаке свечу, я
вышел из ванной и прошел через комнату и небольшую гостиную.
- Сюда, - позвала Элен.
Стол для меня был накрыт в столовой, обставленной, как я успел
заметить, внушительной мебелью, поблескивавшей в пламени четырех свечей.
Тяжелое столовое серебро, вышитая скатерть. Элен обернулась и сложила руки.
- Как молодо вы выглядите, - тихо проговорила она.
- Однако мне уже перевалило за тридцать, - словно отшучиваясь, возразил
я. - Мне страшно неловко доставлять вам столько хлопот.
- Садитесь!
Прежней ее уверенности как не бывало, она разглядывала мои руки и,
конечно же, размышляла, могут ли быть такие руки у торговца лесом; я же в
присутствии этой женщины, о которой так часто думал в барачном кошмаре,
испытывал не лишенное очарования волнение. Ни красавицей, ни просто
хорошенькой, ни какой-то особенно женственной назвать ее было нельзя, волосы
у нее не были красиво уложены, но серые глаза - такие прямые, такие
властные - мне нравились. Нужно будет укротить их, эти глаза!
- Что я вижу! Сардины в масле! Ветчина! Холодная говядина! Ну, знаете,
это просто разгул.
От меня не укрылось, что скользнувшая по ее лицу улыбка была тронута