"Буало-Нарсежак. Очертя сердце" - читать интересную книгу автора

любовницу дожидаться. Но тут же раскаялся. "Она увидит, как я ее люблю", -
подумал он.
Группа теней распалась. Хлопнули дверцы машины. Лампа погасла. Одно за
другим осветились окна на первом этаже. Ева пошла на кухню, выпила стакан
воды. Угадывая все ее движения, Лепра следовал за ней по пустому дому. Она
была и там, и в то же время в нем; он думал ее мыслями; только так, на
расстоянии, когда она превращалась в покорный образ, он и впрямь обладал
ею. Машина Брюнстейна скрылась. Лепра на цыпочках побежал к дому через
лужайку. Звезды блестели в сосновой хвое, словно игрушки на рождественской
елке. И Лепра вдруг стал добрым, щедрым, он был растроган, он готов был
всем пожертвовать ради Евы. В два прыжка он взбежал на крыльцо, тихонько
открыл дверь.
- Это ты?
Она ждала его во тьме коридора; он видел только белое пятне ее платья,
но знал, что она протягивает к нему руки. Лепра стиснул ее в объятьях. Ему
хотелось пасть перед ней на колени, словно в мольбе. Ева повлекла его к
лестнице, прижавшись к нему, приноравливаясь к его шагу. Она шумно дышала,
охваченная желанием. Окно было настежь распахнуто в лиловую ночь. Свет фар
веером скользнул по их лицам. Они разжали объятия, укрылись друг от друга,
чтобы сбросить одежду, как попало расшвыривая снятое платье. Он ощупью
снова нашел Еву, успел подумать с грустью: "Вот оно, счастье", потом
окунулся в забытье.
- О чем ты думаешь? - спросила она много позже, когда он отдыхал с
открытыми глазами.
- Ни о чем, - шепнул он. - Еще есть время...
Он лгал. Его взгляд провожал синюю машину, мчащуюся в сторону Парижа.
Еще две ночи. А потом опять придется хитрить. Он вздохнул, погладил Еву по
бедру.
- Еще есть время подумать!


2

Ева нашла руку Лепра.
- Жан... тебе грустно?
Она зажгла ночник и, как бывало часто после их близости, оперлась на
локоть, чтобы взглянуть на Жана.
- Дурачок!
Она гладила его лоб легкой как перышко рукой, а он не шевелился,
избавленный от мук, раскрепощенный этим слишком искушенным прикосновением.
- Я люблю тебя! - сказала она.
- Надолго ли?!
Они говорили приглушенно, выдерживая большие паузы. Главным в их любви
было не столько исступление, которое бросало их друг к другу в объятия.
Объятия были всего лишь ритуалом, который погружал их в транс, рушивший все
преграды между ними. И тогда им казалось, что они парят в одной и той же
стихии, в некой туманности, где формируются мысли, принадлежащие им обоим,
но к которым в то же время они как бы непричастны. То, что говорилось в
такие мгновения, не могло их обидеть. Они теряли даже ощущение собственного
"я". Они становились просто мужчиной и женщиной, слитыми воедино и друг