"Сергей Буданцев. Мятеж (роман)" - читать интересную книгу автора

боюсь того, что вы вместе. Ты сам говоришь, что он формулирует твои мыс-
ли, а ты, прости меня, их повторяешь, эти формулировки, и, наверное, с
оттенками, какие придает им этот разлагающийся [...]. На фронте я знала
одного доктора, он пил тинктуру опия прямо рюмками и ложками подливал ее
в чай. Этот доктор, если ставил диагноз, что больной неизлечим, то давал
ему тоже морфий, чтобы больной не мучился. "Все равно, - говорит, -
больной не жилец!" Сколько он так на тот свет отправил народу, я не могу
сосчитать. Северов может быть дошел [...] и я боюсь, милый, за нашу лю-
бовь. Она сгорит в твоем сердце, как сам ты сгораешь в борьбе. Но,
пусть. Я не буду приставать к тебе с мольбами и просьбами. У меня есть
угрожающие признаки, что оно так и будет, и я нашла средство уйти от те-
бя с меньшей болью и ужасом, если бы пришлось. Но все-таки пожалей ме-
ня... [...].
Я тебе безумно благодарна за твою любовь, благодаря которой я выросла
и доросла до тех великих идей, которыми живешь ты. Я знаю уже и теперь,
что больше всего ты любишь революцию. Я помню, как тебе был противен наш
мещанский город, когда ты был еще в гимназии [...].
Вероятно, ты удивишься, что произошло со мною в этой области. Я ушла
к большевикам. Я теперь знаю свое место. Меня привлекла здесь действен-
ность и определенность, которой нет ни в одной партии еще, а кроме того
широта работы, к чему я, как женщина, имею пристрастие [...] горячо ра-
ботаю в качестве разъездного агитатора Агитационно-Вербовочного Отдела.
Теперь у нас работы по горло. Объявлен набор в Красную Армию. В городе
все ходят как сумасшедшие. Ожидают неприятностей, так как газетная кам-
пания велась слабо, пропаганда тоже, на местах же совсем ничего не сде-
лано. Завтра я еду в Высоковскую волость, где должна провести несколько
митингов с крестьянами и заседание волостного совета. Волость кулацкая,
там много богатых ловцов и скотоводов, отношение к Советской власти от-
рицательное. У меня дурное предчувствие, - впрочем, я это глупое суеве-
рие [...].
В городе все с ненавистью смотрят на Кремль, буржуазия и офицерство
чуть не кулаками грозятся на эту твердыню. Какая уж там твердыня! Отряд,
который там стоит, никуда не годится и готов каждую минуту разбежаться.
Идешь по улице и слышишь самую ярую антисоветскую пропаганду, совершенно
открыто митингуют против набора. Очень грозное положение.
Была, между прочим, у ваших, точнее у Кати, с которой мы по-прежнему
дружны и о политике не говорим, потому что она ничего не понимает и
знать не хочет ничего. Ты знаешь, как ко мне относится твой отец. Мне
передавали, что он просил "не пускать на порог эту большевичку". Вчера
же Константин Григорьевич был неузнаваем. Он очень любезно меня принял и
задавал мне очень много вопросов и входил во все тонкости моей новой ра-
боты. Расспрашивал, как я буду митинговать и к чему это, по моему, при-
ведет, куда я еду, много ли у нас агитаторов и т. д. Даже Катя, к кото-
рой я пришла (она тебя, несмотря на твой большевизм, очень любит), уди-
вилась и [...].
К.Г. спрашивал, как мы надеемся провести набор, что говорит Лысенко,
много ли записывается добровольцев? Все это без обычной издевки, спокой-
но. Я ему отвечала осторожно. Про него кое-где очень нехорошо говорят и
в чем-то подозревают. Ну, да у нас всех подозревают, только не того, ко-
го нужно. Я думаю, что как раз К. Г-чу все равно. Он очень опустился,