"Будимир. День Расы" - читать интересную книгу автора

вернуться обратно.
Если он не возвращается через десять минут, я убиваю его жену.
Если он бежит в милицию, я убиваю его жену.
Если что-нибудь еще произойдет, я убиваю его жену.
Я сказал, что за ним будут внимательно следить.
Мы с женщиной в темноте, сидим по ту сторону прилавка, глядя друг на
друга. Меня закрывают бутоны и стебли каких-то цветов. Запах лезет в ноздри,
хочется чихать. Я смотрю наружу. Видна машина Колючки, она трогается с места
и медленно следует вдоль обочины за голым продавцом. Голый идет, закрывая
свое жалкое достоинство, затерявшееся в растительности между ног. Трусит по
асфальту, испытывая вселенский ужас. Что окажется сильнее: ошеломляющий
стресс от подобного стыда или боязнь за свою женщину? Надеюсь, Колючка понял
мой замысел.
В сумерках уродливая фигура продавца походит на инопланетянина.
Довольно быстро он скрывается из поля зрения. Десять минут. Время тянется.
Где-то прохожие начинают открывать рты от удивления.
Рот женщины залеплен прозрачным скотчем, он блестит в слабом мерцании,
пробивающемся снаружи. Глаза тоже блестят, от слез. Она шмыгает носом.
Первым делом я приказал им выключить в павильоне освещение. Со стороны
весьма хорошо видно, что человек в маске зашел не за тем, чтобы купить букет
цветов.
- Быстрее, - говорю я мужчине и перепрыгиваю через прилавок. Как
партизан, прячусь в зарослях. В павильоне стоит удушливая атмосфера. В таком
смешении запахов немного кружится голова.
Идея созрела у меня сразу, как только я вошел. Я приставляю дуло
женщине к виску. Заткнись, говорю. А ты иди закрой дверь и повесь табличку,
что закрыто. Рядом с женщиной-южанкой стоит тощий субъект с гусиной шеей и
уродливым кадыком. По его глазам видно - он готов безоговорочно подчиняться.
- Фамилия!
Женщина называет мне свою фамилию. Все верно, армянка. За моей спиной
тощий субъект запирает павильон.
- Только ничего нам не надо делать! - говорит она.
Заткнись.
- А ты!?
Тощий уже перелез обратно, как я ему приказал. Тут я не ошибаюсь тоже.
Он - настоящий еврей. Неправильную голову щедро украшают смоляно-синие
кудряшки. Глаза черные как душа банкира. Даже сквозь цветочное благоухание я
ощущаю его запах. Так пахнут только истинные евреи.
Большую часть его лица составляет огромный горбатый нос. Этим он похож
на свою женщину.
Сейчас в темноте не видно, но у нее под носом черные усы. Она будет
отрывать скотч вместе с ними.
Еврей смотрит на меня, молчаливо спрашивая, что же дальше. В углу за
прилавком лежат большие картонные коробки, я указываю еврею на них.
- Оторви прямоугольный кусок и напиши на нем то, что я скажу.
- Ладно, - тут же соглашается он.
- Вы что, любовники? - спрашиваю я.
Армянка мотает головой.
- Что? Говори!
- Мы женаты, - выдает она тайну.