"Юрий Буйда. Домзак" - читать интересную книгу автора

Ну да Бог с ним, не до того уже было. И этих одним залпом уложили. Синицкий
с пистолетом в руке сам за Лудингом прошел вдоль убитых: все в порядке. Тут
мой заместитель опять: "Товарищ начальник, а может, обольем их керосином,
подпалим - и как не бывало?" Майор усмехнулся. "Чтоб одного человека дотла
сжечь таким способом, несколько часов потребуется. А тут - триста почти.
Голова! Химию в школе учить надо было лучше". В какой же школе такой-то
химии учили? Я сам школу НКВД заканчивал, но там нас такому не учили. Да...
Байрон, не спуская взгляда со старика, налил ему в стакан самогонки.
- Сейчас ты, наверное, можешь сказать, были ли среди заключенных
родители бабушки... твоей жены...
- Они провели в Домзаке дней пять, не больше. Их увезли задолго до
войны.
В большой комнате было тепло: в огромном камине горели толстенные
дубовые и березовые плахи. Бра на стенах и расставленные полукругом торшеры
под палевыми абажурами ярко освещали зальчик с низким столом, за которым
устроились в креслах дед и внук Тавлинские, две широкие тахты, крытые
клетчатыми пледами, и узкий журнальный столик в дальнем углу, заваленный
бумагами. Деревянная лестница с широкими перилами, изогнутая дугой, вела на
второй этаж, где в углу, под скатом крыши, помещалась старикова кровать с
тумбочкой у изголовья. Между тумбочкой и кроватью - Байрон знал это - был
спрятан топор с широким лезвием на длинной рукояти. Когда однажды он спросил
деда, зачем ему тут топор, тот с обычной своей невыразительной улыбкой
ответил: "Это на случай, если я вдруг новой жизни вздумаю возжелать. А как
на Руси новую жизнь начинают? Родных - топором, дом - поджечь да и утечь в
ночь, вручив судьбу Богу". Шутки у него были такие. А может, просто боялся:
мало ли врагов у самого богатого в округе человека, добывавшего богатство не
стесняясь средствами? Но все равно - топор казался какой-то особенно дикой
деталью в этом домике, стены которого были украшены хорошими копиями гравюр
Дюрера и Доре: Диана постаралась. Племянница Нилы. Байрон почувствовал, как
погорячело сердце при мысли об этой тонколицей девушке, с трех лет жившей в
доме Тавлинских.
- Соскучился? - без тени усмешки спросил старик, любивший
демонстрировать свою проницательность. - Ты ж ее года три не видел?
- Три. Или больше?
- Узнать узнаешь, но не поверишь: принцесса.
- А что с ногой?
- Выровняли в больнице. В Москве, конечно. И почти не прихрамывает.
Когда Нила принесла девочку к Тавлинским, выяснилось, что у малышки
левая нога короче правой на четыре сантиметра. Теперь, значит, решились
раскошелились на операцию и лечение. Впрочем, одернул себя Байрон, старика
можно было попрекнуть чем угодно, только не жадностью, особенно в отношении
домашних.
Он встряхнулся, поднял стакан.
- Двести девяносто четыре, - напомнил он старику. - Как я понимаю,
больше всего мороки было с очисткой сарая: все-таки двадцать пять трупов,
поди-ка потаскай...
Тавлинский кивнул.
- Именно. Умучились. Если б не спирт, и вовсе попадали б от усталости.
Завалили весь проход между стеной и церковью, потом стали оттаскивать к
воротам - еще больше мороки... А уж когда дошло дело до тех, которых в