"Юрий Буйда. Домзак" - читать интересную книгу автора

у нас был, мы же каждую зиму взрывали лед вокруг острова, чтоб никто не
подобрался к стенам. А дальше? Что с зеками-то делать? Их же к тому времени
двести девяносто четыре души грешной набралось. Расстрелять? Но такого
выхода никакие инструкции не предусматривали: мы же считались лишь
арендаторами, то есть не было у меня приказа, позволявшего покушаться на
права собственника. С тем я и заснул в кабинете на деревянном диване. Водку,
правда, допил, а бутылку - от греха - в полынью бросил. Проснулся затемно
дежурный в дверь барабанит: уполномоченный прибыл. Майор Синицкий с
секретным предписанием. Коренастый такой, ходил враскоряку, как старый
кавалерист, лицо скуластое, глазки маленькие, голос хриплый - вот и все, что
запомнилось. Я вытянулся, рапортую, а он махнул рукой и бросил на стол
конверт. Вынул я приказ, прочитал, расписался внизу - "ознакомлен", подпись,
звание, дата. Из несгораемого шкафа достал список зеков. "Некоторые без
имени-отчества, особенно из последних партий, товарищ майор, - докладываю.
Занесли в ведомость так, как значилось в сопроводительных документах". Он
скривился - вроде как усмехнулся - и говорит: "Двести девяносто четыре
заключенных. Когда управимся? К утру успеем?" "Если прямо сейчас начнем",
говорю. "Прямо сейчас и начнем. Где?" Я отвел его за церковь - там как раз
перед войной длинный сарай из кирпича-сырца построили для хозяйственных
нужд: пилы, ломы, топоры там хранились, упряжь лошадиная да прочий хлам.
Синицкий приказал сей же час очистить помещение и подвесить к потолочным
балкам керосиновые лампы. А пока мои солдаты занимались сараем, послал
своего шофера в город с запиской. Шофер быстро обернулся, привез две
десятилитровые бутыли спирта. Работа-то предстояла долгая да на морозе,
каждому солдату для начала по полстакана неразбавленного. Мы с майором
прикинули, сколько времени уйдет на перемещение заключенных, на саму казнь
да на уборку сарая от трупов, которые решили складывать между монастырской
стеной и церковью, а если все не поместятся - у стены поблизости от главных
ворот (были еще черные ворота, через которые тюрьма получала с барж уголь).
Когда сарай расчистили, Синицкий шагами промерил его в длину - вышло, что
можно одновременно ставить к стенке по двадцать пять человек. Двадцать
человек из охраны с лопатами и кирками отправили через реку на пустошь
готовить могилу. Они с собой два ящика динамитных шашек прихватили: а вдруг
земля закаменела? Я крикнул заместителю, чтоб выводили, а тот спрашивает:
"Раздетыми?" Синицкий окрысился: "Они ж вмиг замерзнут - как ты их потом
таскать будешь? А за одежду ухватиться можно - удобно". Опытный человек.
Когда первых двадцать пять поставили лицом к стене, вдруг выяснилось, что
лампы слишком низко висят. Ну да делать нечего - стреляли с колена. Били
метров с трех-четырех - не промахнешься. Позвали врача - доктора Лудинга. Он
одной рукой - пальцем - очки на своем носу придерживает, чтоб не
соскользнули, а другой проверяет, кто живой, а кто нет. Живых не было. Пока
солдаты вытаскивали трупы, я Лудинга отвел в сторонку, к столу, на котором
фляги со спиртом стояли. Спирт уже для удобства в три чайника разлили. Я ему
из чайника стакан налил и заставил выпить. Исаак выпил и говорит мне: "На
таком морозе что убитый, что тяжелораненный - все равно". Тело к телу
укладывали боком - для экономии места. Пошла вторая партия. У нас в том
проходе к сараю горел только один прожектор, но я разглядел, что многие в
рот что-то суют. Подбежал к одному, дернул шнурок - изо рта с кровью крестик
нательный вылетел. Откуда? Ведь тогда ношение нательного креста каралось,
даже в крестьянской среде боялись носить кресты, а тут очкастый интеллигент.