"Юрий Буйда. Город Палачей" - читать интересную книгу автора

После ванны Гавана обычно устраивалась в кресле без ножек, выпивала рюмку
настоящего французского коньяку, закуривала настоящую гаванскую сигару,
чистотой и крепостью не уступавшую цианистому калию, и, скрестив ноги,
обутые в домашние туфли с загнутыми носами и надписью на стельках "Rose of
Harem", откидывалась на скрипучую плетеную спинку, чтобы хоть часок провести
в объятиях Морфея, существа немощного, лживого и ленивого, который не давал
себе труда искать подругу в хитросплетении дворов, коридоров, залов и
комнат, где по его милости она была вынуждена влачить бессонное
существование, убивая время тратой чужих жизней чтением, предсказанием судеб
и эпической сплетнеграфией.
Пока она дремала со слабо дымившейся сигарой во рту, мальчик в который
раз разглядывал фотографии или перебирал сокровища, хранившиеся в ее
шкапчике: колода карт с портретами Ленина, Сталина и Хрущева в роли тузов,
имя четвертого туза - лицо его было едва различимо - Гавана, как ни
старалась, вспомнить не могла; янтарный мундштук в форме китайского дракона
с наглыми ноздрями; старинный испанский пистолет с ударно-кремневым замком;
связка писем, в которых коридор навсегда остался "корридором", а черт
"чортом"; завернутый в бархатистую голубоватую бумагу столбик золотых монет
с профилями людей, чьи имена сохранились разве что в Готском альманахе, и
холщовый мешочек с богемскими серебряными талерами, отчеканенными в 1518
году; свернутая трубкой пергаментная географическая карта с Иерусалимом в
центре и Эдемом наверху, где находился север и где во времена Готфрида
Бульонского было принято искать восток; переплетенный в свиную кожу том
Паскаля; полуистлевшая ночная сорочка с вырезом спереди в форме щедрого
сердца, которую Гавана называла chemise caguloe; связки ключей от замков,
которые были разбросаны по всей необъятной памяти Гаваны; стеклянные ящики с
сушеными лилипутами и фарфоровыми тросточками, внутри которых жили
ядовитейшие змеи, длинноствольные пистолеты былых эпох, шляпы всех цветов и
оттенков... Там было еще много вещей, которые то возникали, то пропадали
невесть куда, словно все они жили какими-то своими, собственными жизнями.
Рядом со шкатулкой на массивной подставке покоился бочонок, вмещавший ровно
тридцать шесть с половиной литров и сто високосных граммов коньяку сверху
содержимое его, как и запас гаванских сигар, регулярно обновлялось капитаном
"Хайдарабада". На какой-то из дней ее рождения он подарил ей настоящий
английский хьюмидор "Woodmax" вишневого цвета с золотыми вставками -
изготовленный из серого американского ореха и выдержанного кедра огромный
ящик, покрытый десятью слоями рояльного лака и отшлифованный вручную, с
гигрометром и увлажнителем воздуха, - в нем можно было хранить 365 сигар
плюс одну високосную, которые никогда не утрачивали ни цвета, ни вкуса, ни
аромата.
В Африке (так называлось огромное здание на вершине Лотова холма, где
когда-то помещались ресторан, публичный дом, реввоенсовет и крематорий) и в
городе за рекой сотни мужчин и женщин называли ее бабушкой, мамашей или
тетей, - но это было скорее данью этикету, чем фактом ее биографии. Своих
детей у нее никогда не было. Потому что однажды она поклялась единственному
мужчине, что родит только от него, и сдержала слово. Он был красавец, офицер
и такой силищи человек, что голыми руками однажды разорвал бешеную собаку
напополам. Его звали Иван Сердеевич. Он был одним из тех, кто возглавлял
охрану зэков, строивших великий канал в Индию (а где же еще и начинать такую
великую стройку, как не в Городе Палачей, удаленном на тысячи верст ото всех