"Юрий Буйда. Город Палачей" - читать интересную книгу автора

Проказории прекратились. И один Великий Бох носил такой балахон из грубой
сарпинки, обшитый по воротнику и подолу мелкими колокольчиками, и о
приближении его узнавали задолго до того, как он выходил к людям, окруженный
своими невидимыми псами. "С ними он или без них? - подумал вдруг именно о
псах Четверяго, когда только услышал на дорожке к кладбищенским воротам шаги
Великого Боха. - Ну и ладно, если и с ними. Насчет места, это уж как пить
дать".
- Есть у меня, - сказал он, вставая и снимая кепку с обритой головы.
Составь компанию. Про лотерею слыхал? - Он налил Великому Боху чистой
паровозной. - Наше нам!
Великий Бох сел напротив и одним движением вылил водку в рот.
- Лотерея? - Он покачал головой. - Здесь ведь никто никогда в лотерею
не выигрывал.
- Это на табачной фабрике, а не у нас. - Четверяго придвинул гостю
крупно нарезанный хлеб с салом и луком, а сам проглотил два вареных яйца в
скорлупе. - Так кальция в организм больше попадает, - объяснил он Боху. - А
моей Катерине почти каждую ночь кальций подавай. Чтоб как штыком в землю.
Хоть и кальций. Она ж у меня, сам знаешь, женщина особенная: вместо детей
яйца несет. И сырые яйца любит, но вареными. Чтоб нам всем!
Они чокнулись и снова выпили.
И он рассказал Боху, что табачная фабрика получила какую-то там
премию - на сто пятьдесят человек списочного состава вышло по десятке на
нос. Включая директора Ценциппера. Вот они и решили на всю эту страшную
сумму на тысячу пятьсот рублей - купить билетов государственной
денежно-вещевой лотереи... ну, в которую там всякие одеяла и шиши с маслом
разыгрываются... Позвали горбатенькую - ну, горбатые ведь счастье приносят -
и велели ей из разных пачек набрать билетов на отведенную сумму.
- Которую?
- Бабу Жа.
- А. У нее горб подходящий.
- Вот и а! - совсем развеселился Четверяго, проглатывая вслед за водкой
еще одно яйцо в скорлупе. - Билеты эти лежат сейчас в профсоюзном сейфе. А
разговоров! И то мы получим, и туда-то поедем, и на это отложим... Ну, а
поскольку моя на том заводе числится, то и она участвует, значит. Он
покрутил седой головой. - Я-то, брат, все посчитал. - Он вытащил из кармана
синих галифе сложенную вчетверо бумажку. - Одна тысяча, значит, пятьсот
целковых. Ну-ну. И вот гляди! - Он ткнул обрезанным на одну фалангу
указательным пальцем в роившиеся на бумаге лиловые цифры и буквы. - На эти
деньги уже сейчас можно было бы купить одну тысячу четыреста тридцать пять
поллитровых бутылок водки по два восемьдесят семь за пузырь. Раз! Да на
такую прорву водки - пятьсот буханок черняшки по двенадцать копеек за штуку.
Два! И покурить! А покурить? Милое дело - покурить! Тридцать шесть пачек
сигарет "Прима" по четырнадцать копеек за пачку, если Анютка поверит в долг
четыре копейки. Но она поверит, потому что мы ей же пустую тару и сдадим. А
это умножь-ка одну тысячу четыреста тридцать пять пустых бутылок на
двенадцать - а? И опохмеляться будем как люди, и Анютке прибыль - она же
десятка два, если не три бутылок не примет, скажет - горлышко битое, а
горлышко, конечно, никакое не битое, это у нее жопа мало битая, но и
заработать ей на нас надо, что ж, куда без этого, у каждого свой интерес, а
под этот интерес мы еще с Николай Костыличем ту Нютку в подсобке так