"Юрий Буйда. Город Палачей" - читать интересную книгу автора

Героическое превращение Никто в Ничто.
Опять - но гораздо громче - крикнула птица вверху.
Я поднялся и огляделся.
Берег был пуст и дик. Вдали вздымалась скала.
У меня не было слов для другой жизни.
- Душа моя! - закричал я что было сил, хотя и знал, что мне не под силу
сдвинуть эту скалу. - Душа моя!..
И через несколько мгновений скала откликнулась - на языке души
бессмысленным звуком, означавшим - я узнал эти слова: "Душа моя...".
Я неторопливо брел берегом моря, щурясь от яркого солнечного света и
глубоко дыша крепким, как спирт, воздухом. Быть может, без чудовищ (как
много было их в моих сновидениях) и можно прожить, но вот жить без них
нельзя. Ибо жизнь наша - лишь продолжение сновидений, хотя смешивать их
опасно, если не смертельно, и смерть наступает именно в тот миг, когда душа
соединяется с телом: что простительно кротам, не дозволено людям...
Я знал, куда шел. К бухте, где оставил лодку. Ноги сами несли меня
через заросли и поляны к берегу, к узкой песчаной полоске со следами, уже
заплывшими - то ли кровью, то ли густым светом заката. Что-то шевельнулось в
памяти, что-то будто вспомнилось: кажется, кем-то - или чем-то - пришлось
пожертвовать ради острова. Я присел на корточки и коснулся следа: он еще не
остыл. И никогда не остынет, потому что мертвые не умирают - это участь
живых.
Я вспомнил об озере в центре острова, и хотя солнце светило все слабее,
я понял, что должен, обязан, не могу не отправиться к этому озеру, на
поверхности которого отражался чудесный город - башнями, шпилями, флюгерами
вниз.
Путь к озеру занял не больше получаса.
Но спуск к воде оказался не таким удобным, отлогим, каким казался
издали. Вниз нужно было спускаться, прыгая с камня на камень.
Солнце садилось. Сумерки сгущались. И когда я достиг берега, наступила
ночь.
Если при свете дня озеро казалось сгустком теплого голубого света, то
сейчас, во тьме, когда над поверхностью воды потянулись неряшливые космы
жидкого тумана, оно напоминало скорее болото, тем более что по краям оно
кое-где и впрямь заросло камышом и кувшинками. Но главное - поверхность воды
не была спокойной. Внутри, в глубине что-то происходило, и это раздражало и
вызывало недоумение: ведь это я выдумал остров со всеми его камешками и
сосновыми иголками, тенями и перепадами температур, я полновластный хозяин
всего и вся, что было, есть и будет на этом острове; но тогда почему я знать
не знал ничего о таинственных обитателях этого озера - моего озера? Днем
озеро было спокойным до безмятежности - выходит, вся эта жизнь, которая
сейчас бурлила в его глубинах, пробуждалась к ночи? Ну да, не иначе, эта
жизнь мерзких глубин, которые глубины для всего, но мерзкие - лишь для
человека, глубины, где вечно пожирают друг дружку свившиеся, сплетшиеся,
слившиеся, сросшиеся хтонические чудовища, увязшие в густой слизи и гное
жаркого ужаса, над поверхностью которого в горячечном тумане иногда со
всхлипом, всхрапом и стоном вздымаются то шипастые хвосты, то когтистые
лапы, а то вдруг беспомощно разинутая пасть, с рычанием пытающаяся хлебнуть
воздуха, но задыхающаяся в непереносимом смраде испарений, - и ведь эта
бездна, эта яма, вдруг подумал я, вся эта неживая жизнь существует всегда,