"Юрий Буйда. Город Палачей" - читать интересную книгу автора

молча же, по знаку старшего Нестерова, двинулись к мосту - тогда это была
еще понтонная переправа, дрожавшая под натиском весенней воды. Нас вывели на
площадь и сразу завернули налево - в проулок, круто спускавшийся к реке и
уже освещенный двумя фонарями. На берегу реки стояли мужчины с кольями и
ружьями, сзади шла толпа - сколько их было? - весь город, подумали мы. Наши
соседи.
Они вдруг остановились.
Да, похоже, весь городок, от мала до велика. Старики, дюжие мужчины,
женщины и много детей. Очень много детей. Когда Великий Бох возвращался из
плавания на пароходе "Хайдарабад" - а это случалось не реже раза в месяц,
эти дети бросались в Африку, чтобы помыть ему ноги, и страшно завидовали его
сыновьям и дочерям, которые занимали места ближе всех к широкому тазу с
горячей водой, к могучим волосатым ногам отца. К детям присоединялись
девочки и даже женщины - каждой хотелось хотя бы коснуться ног Великого
Боха, сидевшего в деревянном кресле с закрытыми от усталости и блаженства
глазами. А потом еще они спорили, кто лучше намылил ему ноги, кто
помассировал икры, кто приберег для такого случая какое-то особенное мыло на
змеином жиру, снимающем усталость и придающем мужчине необыкновенную силу.
Теперь они стояли в толпе, шагах в десяти от них. Дети и женщины Боха
сгрудились на подмерзшем снегу, держась подальше от лилипутов, которые
стояли друг другу в затылок, даже когда с них сняли веревки.
Темнело, но ничего не происходило. Чего они ждали?
"Обувь! - наконец крикнул кто-то. - Пусть разуются! Все! И она тоже,
раз пришла!"
Мы стали торопливо разуваться. Гавана оперлась рукой о плечо Ксаверия,
который так и стоял с закрытыми глазами, и быстро скинула туфли. Потом силой
усадила его на снег и сняла с Ксаверия незашнурованные ботинки. Лилипуты
безучастно наблюдали за нашим копошением: они-то из дома вышли босыми.
"На кровь надо звать! - громко сказал Бисмарк-старший. - У кого ружье -
пальните кому-нибудь - ну там в ногу, что ли..."
"Не стрелять! - приказал Нестеров. - Вы там где застряли? Тащите же!"
Его сыновья втащили в раздавшуюся толпу бычка из лилипутова хлева,
умело повалили его на бок и в несколько взмахов - по горлу и брюху распороли
животину, из-под которой во все стороны стало расползаться черное пахучее
пятно. "Кровь, - шепнул я. - Зачем кровь, тетя Ли?" Старуха промолчала,
только переглянулась с Гаваной.
Совсем стемнело. Мороз набирал силу, и чтобы внутренности распоротого
быка не смерзались и не утрачивали пахучести, из соседнего дома принесли два
ведра кипятку - вылили в разверстое чрево.
Бык вдруг дернул ногами и снова замер.
Ксаверий сел на снег и закрыл лицо руками.
"Подождем еще - придут, - громко ответил на чей-то вопрос Нестеров.
Никуда не денутся".
Гавана снова посмотрела на Ли Кали.
"Domini canis, - сказала Ли. - Некого им больше ждать - сами давно
управились бы".
Снова принесли ведро кипятку, но не успела женщина плеснуть воду на
бычка, как слепой Лупаев вдруг покачнулся и, закрыв лицо руками, рухнул на
колени.
Бросив ведро, женщина умчалась в толпу, где ее, полусомлевшую,