"Юрий Буйда. Переправа через Иордан (Книга рассказов)" - читать интересную книгу автора

колею и, несильно отталкиваясь толкушками, кружил по загону с закрытыми
глазами. Похрустывал кирпич, повизгивал левый передний подшипник.
Здесь-то, в загончике, и нашел его доктор Шеберстов. Илья открыл, молча
отъехал, давая дорогу.
- Ну, здорово. - Доктор присел под навесом, поставил бутылку на
чурбак. - Во что наливать?
- Там.
Молча выпили. Закурили.
Анна принесла хлеб, колбасу, огурцы. Пригубила за компанию и тотчас
ушла.
- Хорошая баба, - сказал Шеберстов.
- Баба. И куда ж их увезли?
- Не знаю. Никто не знает - куда и почему: сон... Но тебе-то живется?
Существуешь?
- Существуют существительные, - ответил Илья. - А меня жизнь перевела в
прилагательные.
В бывшем Солдатском доме устроили детдом. И спустя год доктор узнал,
что Духонины удочерили эту самую Наденьку, взяли девочку из детдома.
Илья устроился сторожем на гидропульперный участок бумажной фабрики,
который в обиходе назывался Свалкой. Сюда каждый день пригоняли составы с
макулатурой, которую перемалывали в кашу и по трубам подавали на
картоноделательную машину. Узкий вытянутый асфальтовый треугольник с
кирпичным сараем в центре (там находились мельницы - глубокие бетонные
колодцы, в глубине которых стальные лопасти с ревом перемалывали
макулатуру). Горы книг, журналов, газет и прочего бумажного хлама. Илья
разъезжал по площадке, гонял любителей пополнить свои библиотеки за счет
фабрики. Впрочем, особенно он не усердствовал, да и ему ли было угнаться за
здоровыми людьми. Однако так уж получалось: стоило ему по-настоящему
разозлиться и наорать на воришек, как люди - из уважения к инвалиду, что
ли, - поспешно покидали Свалку.
Он ни с кем не сходился. Никаких друзей-товарищей. Никого не звал в
гости, а когда его звали, даже не отказывался, просто - не отзывался. Он да
Анна. А потом появилась эта Наденька.
- Мог бы и свою завести, - сказал доктор Шеберстов, когда они в который
раз выпивали в загончике под навесом. - Мужик-то ты еще... Но извини, тебе
решать, это я так, к слову.
Илья кивнул.
- Это здесь было, где сейчас стадион, - сказал он. - Два отделения
пехоты и три танка. Тридцатьчетверки.
- Ты о чем? - не понял доктор Шеберстов.
- Тридцатьчетверки, - глухо повторил Илья.
До рощицы, где стояла немецкая батарея, гвоздившая чужих и своих,
артиллеристы посходили с ума, - было рукой подать. Метров триста по низине
вдоль дамбы, повторявшей изгибы желтоводной Преголи. Пехотинцы нехотя
полезли на броню. Взревывая двигателями, танки сползли в слоистый утренний
туман, колыхавшийся над низиной, и поползли к рощице, прижимаясь к дамбе, в
пятиметровом промежутке между откосом и мелиоративными каналами, которыми
был изрезан луг. Если этот коридор пристрелян, тут нам всем и каюк, подумал
Илья, судорожно вцепившийся в скобу на башне, рядом с жирной белой надписью
"За Сталина!". Неподалеку разорвался фугасный снаряд. Первой машине удалось