"Чарльз Буковски. Капитан ушел обедать, верховодит матросня" - читать интересную книгу автора

недели. Что-то ест меня живьем. Я чешусь, поворачиваюсь, осматриваюсь,
пытаясь обнаружить Охотника. Но Охотник умен. Ты не увидишь его. Или ее.
Этот компьютер должен вернуться в магазин. Не осчастливлю вас деталями.
Когда-нибудь я буду знать о компьютерах больше, чем сами компьютеры. Но
сейчас эта машина держит меня за яйца.
Я знаю двоих редакторов, которые дико обижаются на компьютер. У меня
есть письма, в которых оба на него жалуются. Скорбью этих писем я был очень
удивлен. И их инфантилизмом. Я сознаю, что компьютер за меня писать не
может. А если бы и мог, я был бы против. Просто оба слишком долго за ним
сидели. Вывод был таков, что компьютер не очень полезен для души. Ну, в
чем-то да. Но я за удобство, и если я могу писать вдвое больше, а качество
остается тем же, я предпочту компьютер. Когда я пишу, я парю птицей, я
развожу костер. Когда я пишу, я вынимаю смерть из левого кармана, бросаю в
стену и ловлю, когда отскакивает.
Эти ребята считают, чтобы иметь душу ты должен висеть на кресте и
кровоточить. Ты нужен им полоумным, слюнявящим манишку. Я повисел
достаточно, в моей писанине этого хоть отбавляй. И если я обхожусь без
креста, у меня впереди еще много миль. Слишком много. Пускай эту умники
лезут на крест, а я их поздравлю. Но не боль создает литературу, а писатель.
Как бы то ни было - обратно в магазин. А когда эти два редактора
увидят мою работу вновь, но уже в машинописном виде, они подумают "А,
Буковски вернул себе душу". Так идет гораздо лучше.
Эх, куда мы без наших редакторов! А, точнее, куда они без нас?

9/13/91 17:25
Ипподром закрыт. Никакого пари с Помоной. Будь я проклят, если
собираюсь пуститься в эту жаркую поездочку. Вероятно, я закруглюсь на ночных
скачках в Лос Аламитос. Компьютер опять не в магазине, но уже не поправляет
мою грамотность. Я вдоволь понадругался над самим собой, пытаясь выкорчевать
эту функцию. Возможно, придется звонить в магазин и спрашивать:
- Что мне теперь делать?
А парень скажет что-нибудь типа:
- Вам нужно перенести файл с одного диска на другой.
Возможно, кончится тем, что я все сотру. Печатная машинка сидит передо
мной и говорит:
- Смотри, я все еще здесь.
Бывают ночи, когда эта комната - единственное место, где хочется быть.
До тех пор, как я очухиваюсь здесь полой оболочкой. Я знаю, что могу
восстать из ада и отплясывать словами польку-дудочку на этом экране, если
напьюсь, но я должен встретить сестру Линды в аэропорту завтра днем. Она
приезжает в гости. Сменила имя с Робин на Джару. Когда женщины стареют, они
меняют имена. Многие, я имею ввиду. Допускаете, чтобы мужчина такое сделал?
Представьте меня звонящим кому-нибудь:
- Привет, Майк, это Тюльпан.
- Кто?
- Тюльпан. Когда-то Чарльз, а теперь Тюльпан. Я больше не буду
отзываться на Чарльза.
- Иди на хуй, Тюльпан.
Майк вешает трубку...
Стареть очень странное занятие. Главное, ты должен продолжать твердить