"Владимир Булат. Наше светлое средневековье" - читать интересную книгу автора

азартными играми, возле стоек тиров, в переулке, где предсказывали судьбу и
разгадывали сны, у столиков с пиццей и напитками; утром в воскресенье
столики эти возвышались над мостовой тел, иной раз принадлежавших блаженным
пьяницам, но в большинстве случаев - незадачливым зевакам, сраженным ударом
кулака, ножа или бутылки во время ночной потасовки. Нашествие в Макондо было
таким многолюдным и неожиданным, что первое время невозможно было ходить по
улицам: повсюду вы натыкались на мебель, сундуки, разные строительные
материалы - собственность тех, кто, ни у кого не спрашивая разрешения,
возводил себе дом на первом попавшемся незанятом участке, или же налетали на
скандальное зрелище - какую-нибудь парочку, которая среди бела дня на виду у
всех занималась любовью в мавританском гамаке, подвешенном между миндальными
деревьями. Единственный тихий уголок был создан мирными гвинейскими
эфиопами - они выстроили себе на окраине города целую улицу деревянных домов
на сваях и по вечерам усаживались в палисадниках и распевали на своем
непонятном жаргоне печальные псалмы".


Три всадника скакали без устали всю ночь. Кругом расстилалась
бесконечная степь с отдельными пирамидальными тополями, а под утро впереди
стали вырастать горы, поросшие пушистым лесом. Луна освещала девственные
нераспаханные мужиком просторы. Казаки не утруждали себя земледелием, их
жены заводили небольшие огороды да виноградники, а сами дети степей ходили
"за зипуном" на турок, а как отложился Амвросий Гурийский от Москвы, то и на
грузин (апсы охотно пропускали казаков через свои земли, а с возвращающимися
"делили башлык"). Много казачьих голов осталось на пыльных дорогах Колхиды и
Аджарии. А сколько гнут спины на турецких и персидских галерах? Но не
иссякает удаль казачья! Есть еще порох в пороховницах, остры сабли и молоды
сердца! Отовсюду идут удальцы в казачьи станицы. Хватит погулять и на нашу
жизнь!
Передовой всадник осадил лошадь, взъехал на пригорок и осмотрелся.
Впереди была станица Каменномостская, прозванная так по единственному
каменному мосту в тех краях. Они подъезжали с той стороны, где шумел ручей,
а по утрам девушки-казачки ходили за водой с продолговатыми грузинскими
кувшинами. Густые заросли легко могли скрыть и людей, и коней (им завязали
морды, чтоб не ржали, подвязав снизу по мешку овса).
- Успели?-спросил один из них - молодой, но уже с пышными усами
русоволосый казак.
- Да, кажись, успели, - ответил другой, постарше, в чеченском бешмете,
что снял с убитого элы в аргунском деле.
- Надо было в Караваиху ехать, - поморщился третий (его все звали
Серый, но было ли то имя или просто прозвище, никто не знал).-Там такие
шкуры-девки! Мне братуха рассказывал.
- Ты, давай, без фанатизма, - кивнул ему старший.-Тут дело тонкое и
аккуратное.
- Не буду я тут жену ловить. Лучше поедем со мной в Караваиху...
- Тогда стой не стреме и за лошадьми следи.
- Зря, зря...
- Олег Красный, тот себе адыгейку привез. Тоже взял лихо. Хороша.
Худая, карая, лицо тонкое - не то, что ряхи у некоторых наших. Я как-то иду
на армянский базар, а Гуменный с Чигирем впереди и говорят о ней: "Вона як