"Владимир Булат. Наше светлое средневековье" - читать интересную книгу автора

глубоко вошел в дряблую плоть Джона Элтона, а на лице его убийцы появилось
торжествующее выражение.


Дядюшка Луи поутру приехал в Париж из недалекой деревни, продал на
рынке у ворот Бастилии трех поросят, получил выгодный барыш (продукты опять
дорожали), заплатил пошлину стражнику и пошел побродить по столице
Королевства Французского, людей посмотреть, себя показать, одним словом, из
любопытства. Односельчане недолюбливали Луи, он работал у многих хозяев, но
ни с кем не ужился - любил передразнивать всех подряд, да и драчливостью
превосходил многих. Последний его хозяин - содержатель харчевни, давши пинок
под зад, напутствовал плюгавого работника убийственной фразой:
- Фигляром тебе быть, Луи-кривляка!
Низенький, почти карлик, лысый дядюшка Луи имел хорошенькую жену -
типичную француженку с каштановыми, слегка вьющимися волосами, выше его
ростом, как и он происходившую из древнего, но обедневшего рода.
Он посмотрел на канатных плясунов, отмахнулся от назойливого нищего -
клошара, как их называют в Париже - скупость дядюшки Луи превосходила даже
его прославленное кривлячество, и пошел к реке - там должны были состояться
состязания лодочников - об этом кричали пробегавшие мимо мальчишки. В
подворотне дядюшка Луи приметил хорошенькую женщину, которая оправляла
платье - он был очень не дурак до женского пола, хотя, когда дело доходило
до уплаты, его пес умирал. Он и не подозревал, что от самого рынка за ним
следят вербовщики, и поэтому для него было в высшей степени неожиданно,
когда слева и справа его схватили две пары сильных рук, а еще одна рука в
стальной перчатке оглушила сзади. Все произошло так стремительно, что
дядюшка Луи не успел даже вскрикнуть, а когда сознание вернулось к нему, его
уже тащили к Тамплю, близ которого ныне располагаются "печи" - там
вербовщики перепродают схваченных людей армейским офицерам - невеселое,
скажу вам, местечко.
Парижане недолюбливают власти, будь то сборщики податей или вербовщики.
Никто так не высмеивает своего мэра, как парижане - да что мэр! - до самого
короля доходят ядреные анекдоты о нем, сочиненные на парижских мостовых
(однажды король Карл XII даже поймал такого сочинителя, но тот так
развеселил "большого носа", что Карл наградил его по-королевски). Вот и
сейчас несколько сердобольных кумушек пронзительно закричали: "Вербовщики!",
а обыватели в зависимости от того, есть ли у них шансы угодить на
королевскую службу или нет, хлынули в стороны или наоборот туда, куда трое
дюжих стражников уводили несчастного. Сразу нашелся языкастый грамотей,
который оправил свою фиолетовую мантию законоведа и осведомился у командира
патруля:
- А имеете ли вы право, мессир, хватать посреди парижской улицы первого
попавшегося обывателя?
Вокруг стала собираться толпа зевак, а кто-то крикнул в сторону Ратуши:
- Позовите мсье Жака! Здесь вербовщики опять схватили человека!
Командир патруля - капитан Алэн де Лонн - еще не заматерел на службе и
не знал, следует ли продолжать неукоснительно выполнять приказ - доставить
любого оборванца, ибо в Люксембургском полку для полного комплекта
недоставало одного солдата, или же начать растолковывать обывателям, что это
мол королевский приказ и т.д. и самому опуститься до уровня черни.