"Фаддей Булгарин. Димитрий Самозванец " - читать интересную книгу автора

Доказательства и догадки, представляемые преосвященным Платоном, столь
ясны и правдоподобны, что нельзя с ним не согласиться. Всем известно и
доказано, что самозванец был не только умный, но и ученый человек; знал
основательно польский и латинский языки, историю и науку государственного
управления, был искусен в военном деле и необыкновенно ловко управлял конем
и владел оружием. Если верить русским летописцам, что он бежал из России и
открылся в Польше в 1603 году, в Россию вторгнулся с малочисленною своею
дружиной в 1604 году, то невероятно, чтоб в один год он изучился всему тому,
что несообразно было с воспитанием бедного галицкого дворянина и познаниями
русского монаха. Не только митрополит Платон, но и другие современные
писатели верят, что явление самозванца было следствием великого замысла
Иезуитского ордена, сильно действовавшего в то время в целой Европе к
распространению римско-католической веры. Это мнение самое вероятное и
основано на многих исторических доказательствах.
Сии-то сомнения насчет рождения самозванца, его воспитания и средств,
употребленных им к овладению русским престолом, послужили основою моего
романа. Завязка его - история. Все современные гласные происшествия
изображены мною верно, и я позволял себе вводить вымыслы там только, где
история молчит или представляет одни сомнения. Но и в этом случае я
руководствовался преданиями и разными повествованиями о сей необыкновенной
эпохе. Вымыслами я только связал истинные исторические события и раскрывал
тайны, недоступные историкам. Читатели из приложенных ссылок увидят, где
говорит история и где помещен вымысел.
Один отличный иностранный писатель определил исторический роман
следующим образом: "Для исторического романа один закон: изображать историю
в характерах; разумеется, что, если не будет взаимного согласия между лицами
и духом времени, не будет и исторического романа". Мнение сие кажется мне
совершенно справедливым, и я последовал ему. Все исторические лица старался
я изобразить точно в таком виде, как их представляет история. Роман мой
можно уподобить окну, в которое современник смотрит на Россию и Польшу при
начале XVII века. Многие исторические лица видны чрез сие окно, но описаны
они столько, сколько глаз историка мог их видеть, и по мере участия их в
происшествии. Одни действовавшие особы списаны во весь рост, другие
представлены в очерке, а некоторые в отдалении. Кто сколько действовал,
настолько и вошел в роман. Оттого читатель и не вправе требовать, чтобы все
лица, упомянутые в романе, были начертаны вполне. Характер иных развернулся
после описанного здесь происшествия, другие вовсе не обнаружили характера,
достойного описания, и действовали только косвенно {О некоторых исторических
характерах в большей части читающей публики вкоренилось несправедливое
понятие. Таким образом привыкли изображать Бориса Годунова героем. Он был
умен, хитр, пронырлив, но не имел твердости душевной и мужества воинского и
гражданского. Рассмотрите дела его! Величался в счастии, не смел даже явно
казнить тех, которых почитал своими врагами, и в первую бурю упал. Где же
геройство?}. Русский народ изображен также в действии, в таком виде, как он
был и как участвовал в событии. В романе моем старался я вывести на сцену
политическую и гражданскую жизнь того времени двух действовавших народов:
русских и поляков.
Описывая действия, я не мог пренебречь местностями и представил образ
жизни действовавших лиц, их нравы, обычаи, степень просвещения, одежду,
вооружение, пиры и проч. и проч. Во всем следовал я истории самым строжайшим