"Фаддей Булгарин. Димитрий Самозванец " - читать интересную книгу автора

которых никогда бы не мог догадаться. Он хотя польский дворянин, но
греко-российского исповедания, получил первоначальное воспитание у чернецов
и посредством их имеет здесь много связей. В его верности и расторопности я
имел много случаев удостовериться. Вы знаете, господа, дела внешние, но не
знаете внутреннего состояния России. Я не хочу объясняться о предметах,
чуждых нашему делу, но, во всяком случае, должен сказать, что положение наше
не так отчаянно, как многие из нас думают.
- - Напрасно стараются уверить вас, вельможный канцлер, в слабости царя
Московского,- сказал Илья Пельгржимовский, писарь Великого княжества
Литовского (2).- Едва прошло два года, как целая Европа с удивлением слышала
о невиданном доселе ополчении в полмиллиона воинов, которое царь Борис
выставил по одному слуху о вооружении Крымского хана! Только одно усердие к
царю и внутренняя крепость России могла сделать такое чудо!
- - Прошлые времена, почтенный товарищ! - возразил канцлер.- С тех пор
и сам царь Борис переменился, и многое изменилось в его царстве. Но что бы
ни было впереди, а нам должно скрывать свое нетерпение и досаду и твердо
шествовать к своей цели. Во что бы то ни стало мир должен быть заключен, ибо
от этого зависит благо нашего отечества, которое требует спокойствия.
- - Дурной мир дают даром, а хороший надобно добыть саблею,- сказал,
покраснев, князь Друцкой-Сокольницкий.- С тех пор, как мы стали учиться
скрывать нашу досаду и как, по примеру итальянских князьков, начали со всеми
переговариваться, взвешивать каждое дело на весах утонченной политики, с тех
пор соседи наши возгордились и перестали нас бояться. Переговариваться
должно при громе пушек, говаривал покойный король наш, Стефан Баторий. Я
также думаю, что только тот трактат прочен, который припечатан рукоятью меча
победителя на пороге побежденного. Вы говорите, что Польша слаба и истощена.
Нет! Слаб король Польский, истощена казна республики, утомлено войско
коронное в войне за наследие Сигизмунда; но Польша будет сильна, когда
станет сражаться за собственную честь и пользу. По-моему, так дожидаться
здесь нечего, и если Борис еще будет томить нас спорами о царских титулах,
откладывать со дня на день прием наш и медлить ответом на предложения, то
нам должно сесть на коней и возвратиться в Варшаву. Если республика или
король откажутся от войны и стерпят обиду, нанесенную Борисом, я сам пойду
войною на Москву, подобно польскому дворянину Ласскому, который от своего
лица воевал с Римским императором. Разошлю универсалы (3), соберу посполитое
рушенье (4), составлю конфедерацию (5) и ударю на Бориса, который своею
казною поплатится мне за военные издержки... Вы сами, вельможный канцлер,
говорите, что Россия не так сильна, как многие полагают!
- - Довольно сильна, однако ж, чтоб расстроить нас на долгое время,-
отвечал канцлер,- если мы, не помирившись с Швециею, не успокоив Австрии и
не наказав дерзкого Волошского князька, бросимся в войну, не обдумав средств
к поддержанию ее. Любезный князь, вы слишком горячо принимаетесь за дело,
которое требует величайшего терпения, соображений и хладнокровия. Вы знаете
меня, господа, - знаете, что я никогда не уклонялся от войны, что я сам
советовал воевать, когда была в том надобность, что я своими собственными
средствами держался в Ливонии и принудил царя Ивана Васильевича уступить мне
сию страну, купленную им кровью и золотом. Но теперь другое время, и я прошу
вас, господа, быть осторожными в речах с москвитянами и иностранцами, не
грозить и не жаловаться. Кажется, что я достоин вашей доверенности; итак,
предоставьте мне исполнить поручение республики так, как я его обдумал, и,