"Михаил Булгаков. Мастер и Маргарита (Черновые редакции романа)" - читать интересную книгу автора

- Я извиняюсь, на половине покойника сидеть не разрешается. Вы кто
такой будете? Как ваша фамилия?
- Фамилия моя, - радостно объявил незваный гражданин, - скажем...
Коровьев. Да, не желаете ли закусить?
- Я извиняюсь, что: коровой закусить? - заговорил, изумляясь и негодуя,
Никанор Иванович. Нужно признаться, что Никанор Иванович был по природе
немножко хамоват. - Вы что делаете в квартире, здесь?
- Да вы присаживайтесь, Никанор Иванович, - задребезжал, не смущаясь,
гражданин в треснувших стеклах. - Я, изволите видеть, переводчик и состою
при особе иностранца в этой квартире.
Существование какого-то иностранца явилось для почтенного председателя
полнейшим сюрпризом, и он потребовал объяснения. Оказалось, что господин
Воланд - иностранный артист, вчера подписавший контракт на гастроли в
"Кабаре", был любезно приглашен Степаном Богдановичем Лиходеевым на время
этих гастролей, примерно одну неделю... прожить у него в квартире, о чем еще
вчера Степан Богданович сообщил в правлении и просил прописать господина
Воланда.
- Ничего я не получал! - сказал пораженный Босой.
- А вы поройтесь в портфеле, милейший Никанор Иванович, - сладко сказал
назвавшийся Коровьевым.
Босой, в величайшем изумлении, подчинился этому предложению.
Впоследствии председатель утверждал, что он весь тот день действовал в
помрачении ума, причем ему никто не верил. И действительно, в портфеле Босой
обнаружил письмо Степы, в котором тот срочно просил прописать господина
Воланда на его площади на одну неделю.
- Все в порядочке, с почтеньицем, - сказал ласково Коровьев.
Но Босой не удовлетворился письмом и изъявил желание лично говорить с
товарищем Лиходеевым, но Коровьев объяснил, что этот товарищ только что
отбыл в город Владикавказ по неотложным делам.
- Во Владикавказ? - тупо повторил Босой, поморгал глазами, изъявил
желание полюбоваться господином иностранцем и в этом получил отказ.
Оказалось, что иностранец занят - он в спальне дрессирует кота.
Далее обстоятельства сложились так: переводчик Коровьев тут же сделал
предложение почтенному председателю товарищества. Ввиду того, что иностранец
привык жить хорошо, то не сдаст ли, в самом деле, ему правление всю
квартиру, то есть и половину покойника, на неделю.
- А? Покойнику безразлично... Его квартира теперь одна, Никанор
Иванович, Новодевичий монастырь, правлению же большая польза. А самое
главное то, что уперся иностранец, как бык, не желает он жить в гостинице, а
заставить его, Никанор Иванович, нельзя. Он, - интимно сипел Коровьев, -
утверждает, что будто бы в вестибюле "Метрополя", там, где продается
церковное облачение, якобы видел клопа! И сбежал!
Полнейший практический смысл был во всем, что говорил Коровьев, и тем
не менее удивительно что-то несолидное было в Коровьеве, в его клетчатом
пиджачке и даже в его треснувшем пенсне. Поборов, однако, свою
нерешительность, побурчав что-то насчет того, что иностранцам жить
полагается в "Метрополе", Босой все-таки решил, что Коровьев говорит дело.
Хорошие деньги можно было слупить с иностранца за эту неделю, а затем он
смоется из СССР и квартиру опять можно продать уже на долгий срок. Босой
объявил, что он должен тотчас же собрать заседание правления.