"Михаил Булгаков. Мастер и Маргарита (Черновые редакции романа)" - читать интересную книгу автора

Патефона, никакого патефона в "Метрополе" быть не может. Слава Богу,
это не в "Метрополе"!
Тут Степа вынес такое решение, что он все-таки откроет глаза, и, если
сверкнет эта молния, тогда он заплачет. Тогда он заплачет и будет плакать до
тех пор, пока какая-нибудь живая душа не облегчит его страдания. И Степа
разлепил опухшие веки, но заплакать ему не пришлось.
Прежде всего он увидел в полумраке спальни густо покрытое пылью трюмо
ювелирши и смутно в нем отразился, а затем кресло у кровати и в этом кресле
сидящего ,,неизвестного. В затемненной шторами спальне лицо неизвестного
было плохо видно, и одно померещилось Степе, что это лицо кривое и злое. Но
что незнакомый был в черном, в этом сомневаться не приходилось.
Минуту тому назад не могло и разговора быть о том, чтобы Степа сел. Но
тут он поднялся на локтях, уселся и от изумления закоченел. Каким образом в
интимной спальне мог оказаться начисто посторонний человек в черном берете,
не только больной Степа, но и здоровый бы не объяснил. Степа открыл рот и в
трюмо оказался в виде двойника своего и в полном безобразии. Волосы торчали
во все стороны, глаза были заплывшие, щеки, поросшие черной щетиной, в
подштанниках, в рубахе и в носках.
И тут в спальне прозвучал тяжелый бас неизвестного визитера:
- Доброе утро, симпатичнейший Степан Богданович!
Степан Богданович хотел моргнуть глазами, но не смог опустить веки.
Произошла пауза, во время которой язык пламени лизнул изнутри голову Степы,
и только благодаря нечеловеческому усилию воли он не повалился навзничь.
Второе усилие - и Степа произнес такие слова:
- Что вам угодно?
При этом поразился: не только это был не его голос, но вообще такого
голоса Степа никогда не слышал. Слово "что" он произнес дискантом, "вам" -
басом, а "угодно" - шепотом.
Незнакомец рассмеялся, вынул золотые часы и, постукав ногтем по стеклу,
ответил:
- Двенадцать... и ровно в двенадцать вы назначили мне, Степан
Богданович, быть у вас на квартире. Вот я и здесь.
Тут Степе удалось поморгать глазами, после чего он протянул руку,
нащупал на шелковом рваном стуле возле кровати брюки и сказал:
- Извините...
И сам не понимая, как это ему удалось, надел эти брюки. Надев, он
хриплым голосом спросил незнакомца:
- Скажите, пожалуйста, как ваша фамилия? Говорить ему было трудно.
Казалось, что при произнесении каждого слова кто-то тычет ему иголкой в
мозг. Тут незнакомец улыбнулся обольстительно и сказал:
- Как, и мою фамилию забыли?
- Простите, - сказал Степа, чувствуя, что похмелье дарит его новым
симптомом, именно: полог кровати разверзся, и Степе показалось, что он сию
секунду слетит вниз головой в какую-то бездну. Но он справился с собой,
ухватившись за спинку кровати.
- Дорогой Степан Богданович, - заговорил посетитель, улыбаясь
проницательно, - никакой пирамидон вам не поможет. Ничего, кроме вреда, не
принесут и обливания холодной водой головы.
Степа даже не удивлялся больше, а только слушал, мутно глядя на
пришельца.