"Михаил Булгаков. Мастер и Маргарита (переписанные главы)" - читать интересную книгу автора

Когда человек уходит и пропадает, не трудно догадаться, что случилось с
ним, и Римский, кусая тонкие губы, бормотал только одно: "Но за что?"
Ему почему-то до ужаса не хотелось звонить по поводу Варенухи, но он
все-таки принудил себя и снял трубку. Однако оказалось, что телефон
испортился. Вызванный звонком курьер доложил, что испортились все телефоны в
"Кабаре". Это, казалось бы, совершенно неудивительное событие почему-то
окончательно потрясло Римского, и в глазах у него появилось выражение
затравленности.
Когда до слуха финдиректора глухо донесся финальный марш
велосипедистов, вошел курьер и доложил, что "они прибыли".
Замдиректора почему-то передернуло, и он пошел за кулисы, чтобы принять
гастролера.
В уборную, где поместили иностранного артиста, под разными предлогами
заглядывали разные лица. В душном коридоре, где уже начали трещать
сигнальные звонки, шныряли фокусники в халатах с веерами, конькобежец в
белой вязанке, прошел какой-то бледный в смокинге, бритый, мелькали
пожарные.
Прибывшая знаменитость поразила всех, во-первых, своим невиданным по
покрою и добротности материала фраком, во-вторых, тем, что был в черной
маске, и, в-третьих, своими спутниками. Их было двое: один длинный, тонкий,
в клетчатых брючонках и в треснувшем пенсне. Короче говоря, тот самый
Коровьев, которого в одну секунду узнал бы товарищ Босой, но товарищ Босой,
к сожалению, в "Кабаре" быть никак не мог в это время. И второй был
неимоверных размеров черный кот, который как вошел, так и сел непринужденно
на диван, щурясь на ослепительные огни гримировальных лампионов.
В уборной толкалось много народу; был маленький помощник режиссера в
кургузом пиджачке, чревовещательница, пришедшая под тем предлогом, что ей
нужно взять пудру, курьер и еще кто-то.
Римский с большим принуждением пожал руку магу, а длинный и развязный и
сам поздоровался с Римским, отрекомендовавшись так; "ихний помощник".
Римский очень принужденно осведомился у артиста о том, где его
аппаратура, и получил глухой ответ сквозь маску:
- Мы работаем без аппаратуры...
- Наша аппаратура, товарищ драгоценный, - ввязался тут же клетчатый
помощник, - вот она. При нас! Эйн, цвей, дрей! - И тут наглец, повертев
узловатыми пальцами перед глазами отшатнувшегося Римского, вытащил внезапно
из-за уха кота собственные золотые Римского часы, которые были у него до
этого в кармане под застегнутым пиджаком, с продетой в петлю цепочкой.
Кругом ахнули, и заглядывавший в дверь портной крякнул.
Тут затрещал последний сигнал, и под треск этот кот отмочил штуку,
которая была почище номера с часами. Именно он прыгнул на подзеркальный
стол, лапой снял пробку с графина, налил воды в стакан и выпил ее, после
чего пробку водрузил на место. Тут даже никто не ахнул, а только рты
раскрыли, и в дверях кто-то шепнул:
- Ай! Класс!
Через минуту шары в зале погасли, загорелись зеленые надписи "выход", и
в освещенной щели голубой завесы предстал толстый, веселый, как дитя,
человек в помятом фраке и несвежем белье. Видно было, что публика в партере,
узнав в вышедшем известного конферансье Чембукчи, нахмурилась.
- Итак, граждане, - заговорил Чембукчи, улыбаясь, - сейчас перед вами