"Михаил Булгаков. Необычайное происшествие, или Ревизор (Сценарий по Гоголю)" - читать интересную книгу автора

До его слуха долетел уже знакомый нам голос торговки:
- А вот горячие пирожки...
Хлестаков как зачарованный шел на призыв бабы, и даже тросточка застыла
в каком-то напряженном положении.
Иван Александрович нерешительно задержался возле торговки и с видом
знатного путешественника обозревал окрестности. Трость Хлестакова, его
гордость, являла собой дополнение к неотразимому виду "петербургского льва".
Короткая блестящая палочка, отнюдь не предназначенная для опоры, в руках
Хлестакова превращалась в волшебный жезл.
Иван Александрович стоял у самого ведра, спиной к торговке, и через
плечо заглядывал.
Тросточка за спиной Хлестакова пришла в виртуозное вращение. Баба
глазела на быстро мелькающий конец трости, и вдруг глаза ее наполнились
чрезвычайным удивлением.
Волшебная трость Ивана Александровича, откинув край промасленного
одеяла, быстро исчезла в ведре и сейчас же показалась обратно, унизанная
двумя дымящимися пирожками.
Глаза торговки выпучились, как будто хотели выстрелить. Раздался бабий
визг.
Иван Александрович почувствовал, как его что-то рвануло назад, но он
сделал последнее усилие и, вырвав трость, помчался по улице, а в спину ему
неслось:
- Прощелыга ты, а не барин...
- А вот он-то и есть этот чиновник, о котором изволили получить
нотицию, - настаивал Бобчинский в гостиной городничего и громко, так, чтобы
его слышали все, выкрикнул самое страшное слово.
- Ин-ког-ни-то.
А Добчинский добавил:
- Ревизор.
Городничий в страхе отмахивался от них. А Бобчинский продолжал упорно
настаивать, наскакивая на городничего:
- Он, он, ей-богу, он... Такой наблюдательный: все осмотрел...
Вот когда городничий услышал слово "наблюдательный", здесь он смутился.
- Где же он там живет?
Добчинский, стараясь обогнать своего приятеля, успел сообщить:
- В пятом номере под лестницей.
- А давно он здесь?
Приятели разом:
- Две недели.
Городничий обмер и про себя вспомнил все художества за эти две недели.
- В эти две недели высечена унтер-офицерская вдова. Арестантам не
выдавали провизии. На улицах кабак.
Бобчинский, возбужденный и развязный, ходил по комнате. Он сейчас в
апогее своего величия. Он как будто вырос, и даже трудно постороннему
человеку определить, кто сейчас на социальной лестнице из всех
присутствующих мог бы сравниться с ним. Разве только Петр Иванович
Добчинский, но и здесь Бобчинский опередил его.
Подойдя к окну, Бобчинский сначала застыл, потом всеми частями своего
короткого тела выразительно протанцевал танец призыва, и все чиновники,
забывая табель о рангах, бросились к окну, налетая друг на друга. В окно они