"Михаил Булгаков. Великий канцлер" - читать интересную книгу автора

деньги или какие-то волшебные.
- Сыграйте со мной в такую колоду! - весело попросил кто-то в ложе.
- Авек плезир, - отозвался клетчатый и крикнул, - прошу всех глядеть в
потолок! Три!
Тут же сверкнул огонь и бухнул выстрел. В потолке что-то треснуло, а
затем меж нитями трапеций, притянутых к куполу, мелькнули белые листки и
затем, трепеща и крутясь, пошли книзу. Две тысячи голов были задраны кверху.
Один листок, два, десять, затем дождь стал гуще, и менее чем через
минуту падающие червонцы достигли партера.
Листы валили и валили, и червонный дождь становился все гуще.
Большинство бумажек падало в центр партера, но некоторые относило к ложам.
Снежный денежный дождь произвел очень большое впечатление на публику.
Вначале это было просто удивление, причем головы опускались по мере снижения
крупного снега. Затем глаза стали вертеться - следили полет денег.
Когда же червонцы стали падать на головы, колени, касаться рук, глаза
насторожились.
Одна рука вытянулась, взяла, другая... Начали рассматривать, мять... А
они все сыпались и сыпались.
Беспокойно зашевелилась галерка. Тогда кот отмочил такую штуку: войдя
на авансцену, он надул щеки и дунул вверх. Вихрем тотчас понесло бумажки на
галерею, которая встретила их гораздо более оживленно, нежели партер.
Гамму чувств можно было точно определить. Началось со внимания, а затем
во всех глазах ясно выразилось одно желание - понять, настоящие или нет?
Многие глаза устремились сквозь бумажки на свет огней, и тотчас
праведные и несомненные водяные знаки кинулись в глаза. Запах также не
вызывал ни малейшего сомнения: это был очаровательный, ни с чем не
сравнимый, лучший на свете запах свежих червонцев. С номерами и сериями и
многочисленными и солидными подписями.
Настоящие? Тут зловещий блеск показался во многих очах. Вывод
напрашивался сам собой: если подлинные, то не попробовать ли... и... и...
Первые движения были стыдливы, вороваты и быстры. Раз в карман, раз в
карман. Но потом публика осмелела. Никто не запрещал присваивать сыплющиеся
деньги. Многие неопределенно посмеивались, дамы в партере розовели. Видно
было, как двое молодых людей снялись из партера и, несколько пригибаясь и
имея такой вид, что им нужно отлучиться срочно по нужнейшему делу, отбыли из
зала. Один из них, уходя, поймал еще штуки три червонцев.
На галерке произошла суета. Завязался узел. Послышался голос: "Да ты не
толкайся. Я тебя толкну, сволочь". И там же вдруг треснула звучная плюха.
Публика заохала, глядела на галерку. Там произошла возня и вырос внезапно
милиционер. Кого-то куда-то повлекли.
Недоумение от такого фокуса в кулисах и на сцене достигло наивысшей
степени. Милицейский шлем замелькал у занавеса. С другой стороны появилась
пожарная ослепительная каска.
Мелунчи решительно не знал, что делать, что говорить. Он глядел то на
трех артистов, которые теперь уже оказались сидящими в ряд на трех креслах,
то на валящийся с неба поток, то на дирижера. Последний же в это время,
глядя не на оркестр, а в зал, машинально махал палкой, доигрывая вальс. В
публике гудели.
Мелунчи наконец собрался с духом и выступил. "Гипноз, гипноз... " -
думал он.