"Михаил Булгаков. Великий канцлер" - читать интересную книгу автора

- А чей же?
- Не могу знать, - ответил Босой и вдруг возопил: - Подбросили враги!
- Бывает, - миролюбиво сказал второй в косоворотке и прибавил: - Ну,
гражданин Босой, подавай остальные.
Мы не знаем, что спасло Никанора Ивановича от удара. Но он был к нему
близок. Шатаясь, с мертвыми глазами, налитыми темной кровью, Никанор
Иванович Босой, член кружка "Безбожник", положил на себя крестное знамение и
прохрипел:
- Никогда валюты в руках не держал, товарищи, Богом клянусь!
И тут супруга Босого, что уж ей попритчилось, кто ее знает, вдруг
воскликнула:
- Покайся, Иваныч!
Чаша страдания ни в чем не повинного Босого (он, действительно, никогда
в руках не держал иностранной валюты) переполнилась, и он внезапно ударил
свою супругу кулаком по лицу, отчего та разроняла битки по полу и взревела.
- Ну, это ты брось, - холодно сказал тот, что был в косоворотке, и
мигом отделил Босого от жены.
Тогда Босой заломил руки, и слезы покатились по его багровому лицу.
Минут через десять примерно видели некоторые обитатели громадного дома
на Садовой, как председатель правления в сопровождении двух людей быстро
проследовал в ворота дома и якобы шатался, как пьяный, и будто бы лицо у
него было, как у покойника.
Что проследовал, это верно, ну а насчет лица, может быть, и приврали
добрые люди.

* В КАБИНЕТЕ РИМСКОГО

В то время как происходили все эти события, в громадном доме на
Садовой, невдалеке от него, в кабинете дирекции "Кабаре" сидели и занимались
делами двое ближайших сотрудников Степы Лиходеева - финансовый директор
"Кабаре" Римский и администратор Варенуха. В кабинете "Кабаре", похожем как
две капли воды на всякий другой театральный кабинет, то есть с
разнокалиберной мягкой мебелью, с запачканным дрянным ковром на полу, с
пачкой старых афиш, с телефоном на письменном столе, - происходило все то,
что происходит во всяком другом кабинете.
Римский сидел за письменным столом и подписывал какие-то бумаги.
Варенуха то и дело отвечал на звонки по телефону. В дверь часто входили:
побывал бухгалтер с ведомостью, как всякий бухгалтер, старый, больной,
подозрительный, хмурый, в очках. Приходил дирижер в грязном воротничке, и с
дирижером Римский поругался из-за какой-то новой кожи на барабане. Какой-то
лысый и бедный человек принес скетч. Автор скетча держал себя униженно, а
Римский обошелся с ним грубо, но скетч оставил, сказав, что покажет его
Степану Богдановичу Лиходееву. И автор ушел, кланяясь и говоря: "Очень
хорошо... мерси... " - глядя слезящимися глазами на директора.
Словом, все было, как обычно, кроме одного: час прошел, нет Степана
Богдановича, другой час прошел - нет его.
Приезжали из РКИ, звонили из Наркомпроса, звали на заседание
директоров, на столе накопилась громаднейшая пачка бумаг. Римский стал
нервничать, и Варенуха стал звонить по телефону на Садовую, в квартиру
Степы.