"Михаил Булгаков. Великий канцлер" - читать интересную книгу автора

тут одно безотлагательное дельце, а там мы вас и проводим, и проводим...
План у Берлиоза был такой. Тотчас добраться до первого же телефона и
сообщить куда следует, что приехавший из-за границы консультант-историк
бродит по Патриаршим Прудам в явно ненормальном состоянии. Так вот, чтобы
приняли меры, а то получится дурацкая и неприятная история.
- Дельце? Хорошо. Но только умоляю вас, поверьте мне, что дьявол
существует, - пылко просил немец, поглядывая исподлобья на Берлиоза.
- Хорошо, хорошо, хорошо, - фальшиво-ласково бормотал Берлиоз. - Ваня,
ты посиди, - и, подмигнув, он устремился к выходу.
И профессор тотчас как будто выздоровел.
- Михаил Яковлевич! - звучно крикнул он вслед.
- А?
- Не дать ли вашему дяде телеграмму?
- Да, да, хорошо... хорошо... - отозвался Берлиоз, но дрогнул и
подумал: "Откуда он знает про дядю? "
Впрочем, тут же мысль о дяде и вылетела у него из головы. И Берлиоз
похолодел. С ближайшей к выходу скамейки поднялся навстречу редактору тот
самый субъект, что недавно совсем соткался из жаркого зноя. Только сейчас он
был уже не знойный, а обыкновенный плотский, настолько плотский, что Берлиоз
отчетливо разглядел, что у него усишки, как куриные перышки, маленькие,
иронические, как будто полупьяные глазки, жокейская шапочка двуцветная, а
брючки клетчатые и необыкновенно противно подтянутые.
Товарищ Берлиоз вздрогнул, попятился, утешил себя мыслью, что это
совпадение, что то было марево, а это какой-то реальный оболтус.
- Турникет ищите, гражданин? - тенором осведомился оболтус, - а вот,
прямо пожалуйте... Кхе... кхе... с вас бы, гражданин, за указание на
четь-литровочки поправиться после вчерашнего... бывшему регенту...
Но Берлиоз не слушал, оказавшись уже возле турникета.
Он уж собрался шагнуть, но тут в темнеющем воздухе на него брызнул
слабый красный и белый свет. Вспыхнула над самой головой вывеска "Берегись
трамвая! ". Из-за дома с Садовой на Бронную вылетел трамвай. Огней в нем еще
не зажигали, и видно было, что в нем черным-черно от публики. Трамвай, выйдя
на прямую, взвыл, качнулся и поддал. Осторожный Берлиоз хоть и стоял
безопасно, но, выйдя за вертушку, хотел на полшага еще отступить. Сделал
движение... в ту же секунду нелепо взбросил одну ногу вверх, в ту же секунду
другая поехала по камням и Берлиоз упал на рельсы.
Он лицом к трамваю упал. И увидел, что вагоновожатая молода, в красном
платочке, но бела, как смерть, лицом.
Он понял, что это непоправимо, и не спеша повернулся на спину. И
страшно удивился тому, что сейчас же все закроется и никаких ворон больше в
темнеющем небе не будет. Преждевременная маленькая беленькая звездочка
глядела между крещущими воронами.
Эта звездочка заставила его всхлипнуть жалобно, отчаянно.
Затем, после удара трясущейся женской рукой по ручке электрического
тормоза, вагон сел носом в землю, в нем рухнули все стекла. Через миг из-под
колеса выкатилась окровавленная голова, а затем выбросило кисть руки.
Остальное мяло, тискало, пачкало.
Прочее, то есть страшный крик Ивана, видевшего все до последнего пятна
на брюках, вой в трамвае, потоки крови, ослепившие вожатую, это Берлиоза не
касалось никак.