"Михаил Булгаков. Письма" - читать интересную книгу автора

Ленинграда). Будет жара, стук, пыль, нарзан.
Итак, позвони (в 11 час. утра или в 10 вечера) и забеги.
Привет Анне Ильинишне.
Твой М.

Из Москвы в Москву
22 июля 1933 года

Жив ли ты, здоров ли ты, дорогой Павел?
Я вернулся из Ленинграда, замечательно отдохнув за 10 дней в Астории.
Коля пытался меня уверить в двух вещах: 1) ты поставил у себя телефон,
2) ты меня совершенно забыл.
Задыхаюсь на Пироговской. Может быть, ты умолишь мою судьбу, чтобы,
наконец, закончили дом в Нащокинском?
Когда же это, наконец, будет?! Когда?!
Передай мой и Люси привет Анне Ильинишне.
Твой М. Б.

Из Москвы в Барвиху
4 марта 1934 года

Дорогой Павел,
твое милое письмо от 6-го получил.
Один из Колиных друзей, говоря обо мне всякие пакости, между прочим
сообщил, что во мне "нездоровый урбанизм", что мне, конечно, немедленно и
передали.
Так вот, невзирая на этот урбанизм, я оценил и белый лес, и шумящий
самовар, и варенье. Вообще, и письмо приятное, и сам ты тоже умный. Отдыхай!
Зима эта, воистину, нескончаемая. Глядишь в окно, и плюнуть хочется. И
лежит, и лежит на крышах серый снег. Надоела зима!
Квартира помаленьку устраивается. Но столяры осточертели не хуже зимы.
Приходят, уходят, стучат.
В спальне повис фонарь. Что касается кабинета, то ну его в болото! Ни к
чему все эти кабинеты.
Пироговскую я уже забыл. Верный знак, что там жилось неладно. Хотя было
и много интересного.
У Коли не окончания, а начала (радикулит? Как это по-ученому
называется?). Во всяком случае, ему стало легче. Но зато он стал
несимпатичный. Рассказы рассказывает коротенькие и удивительно унылые - то
как у кого-то жена захворала, а тот себе зубы вставляет, то у кого-то дом
треснул. Надеюсь, что он поправится (Коля).
Собирается на юг ехать.
Мольер: ну, что ж, ну, репетируем. Но редко, медленно. И, скажу по
секрету, смотрю на это мрачно. Люся без раздражения не может говорить о том,
что театр проделал с этой пьесой. А для меня этот период волнений давно
прошел. И, если бы не мысль о том, что нужна новая пьеса на сцене, чтобы
дальше жить, я бы и перестал о нем думать. Пойдет - хорошо, не пойдет - не
надо. Но работаю на этих редких репетициях много и азартно. Ничего не
поделаешь со сценической кровью!
Но больше приходится работать над чужим. "Пиквикский клуб" репетируем