"Эдвард Джордж Бульвер-Литтон. Призрак" - читать интересную книгу автора

- Умерла! Кто умер? Разве есть кто-нибудь мертвый?
- О! Не говорите так... вы хорошо знаете: моя бедная госпожа, она
заразилась вашей лихорадкой, ею можно убить целый город. Святой Януарий,
помоги мне. Моя бедная госпожа... она умерла, похоронена, а я, ваша верная
Джионетта, несчастная!.. Ступайте! Лягте снова в постель, мой дорогой
господин... ступайте!
Бедный Гаэтано с минуту простоял неподвижно; потом нервная дрожь
пробежала по его телу, он повернулся и исчез, так же как и явился, будто
молчаливое привидение. Он пошел в комнату, где имел обыкновение сочинять,
где его жена с нежным терпением сидела подле него, восхваляя то, над чем все
смеялись. В одном углу он нашел лавровый венок, а недалеко от него,
наполовину прикрытый мантильей, покоился в футляре его инструмент.
Виола недолго ходила, она нашла доктора и возвращалась вместе с ним;
подходя к дому, они услыхали гармонические, грустные аккорды, раздиравшие
душу.
Они обменялись испуганными взглядами и быстро побежали к дому. Пизани
обернулся, когда они вошли в комнату. Его взгляд, страшный и повелительный,
заставил их в страхе отступить. Черная мантилья и лавровый венок лежали
перед ним. Виола все поняла с первого же взгляда; она кинулась к его ногам,
она порывисто целовала их:
- Отец! Отец! Ведь я осталась еще у тебя!
Крик отчаяния утих, звуки переменились, печаль, еще живая в мелодии,
соединилась с аккордами и с менее зловещими мыслями. Соловей улетел от
преследования своих врагов. Легкие, воздушные, прелестные ноты полились
из-под смычка и потом вдруг утихли. Инструмент упал на пол, струны лопнули с
глухим треском. Артист посмотрел на своего ребенка, потом на лопнувшие
струны...
- Похороните меня рядом с ней, - проговорил он спокойным голосом, - а
это рядом со мной.
При этих словах все его тело скорчилось. Последняя судорога пробежала
по его лицу, и на пол упало безжизненное тело. В своем падении он смял
лавровый венок, который тоже упал подле него.
Солнце бросало на всех троих свои последние лучи через окно, увитое
виноградными лозами. Так улыбается вечная природа, глядя на останки всего,
что делает жизнь славной и знаменитой.

X


Пизани похоронили вместе с его скрипкой в том же гробу.
Виола осталась одна на свете, одна в доме, где с самой колыбели
одиночество казалось ей вещью противоестественной. Это уединение, эта тишина
были для нее сначала нестерпимыми.
Она приняла с благодарностью предложение убежища в доме и семействе
соседа, тронутого ее несчастьем, очень привязанного к ее отцу и к тому же
члена того же оркестра. Но в скорби общество чужих, утешения посторонних еще
больше раздражают рану. К тому же ужасно слышать от других слова "отец",
"мать", "дочь", точно смерть существует только для вас; тяжело видеть
спокойную правильность их жизни, какую вы сами вели до сих пор.
Нет! Могила и та напоминает нам о потере менее, чем общество тех,