"Эдвард Джордж Бульвер-Литтон. Призрак" - читать интересную книгу автора

имели прежде на мое воображение.
- Вы его вовсе не стряхнули, - возразил незнакомец, - оно еще владеет
вами и в настоящую минуту; оно бьется в вашем сердце, оно озаряет ваш ум;
оно хочет говорить вашими устами.
Потом иностранец продолжал разговор вполголоса; он напомнил ему
некоторые правила, обряды, объяснил, каким образом они связаны с жизнью
самого Казота, удивленного, что незнакомец так хорошо знает подробности его
существования. Лицо старика, от природы открытое и благородное, мало-помалу
омрачилось, и он бросал изредка на своего товарища быстрые, сверкающие и
беспокойные взгляды.
Прелестная герцогиня де ... обратила на них наконец внимание как на не
принимавших участия в общем разговоре, а Кондорсе, не любивший, чтобы в его
присутствии кто-либо другой, кроме него, привлекал внимание, обратился к
Казоту:
- Ну, а вы, какие ваши предсказания по поводу революции? Какое влияние
она будет иметь по крайней мере на нас?
При этом вопросе Казот вздрогнул, побледнел, и на лбу у него выступил
холодный пот; его губы задрожали.
Все присутствующие посмотрели на него с удивлением.
- Говорите! - сказал ему вполголоса иностранец, положив свою руку на
руку старика.
При этих словах лицо Казота содрогнулось, его неподвижные глаза
вперились в пустое пространство, и глухим голосом он отвечал {Пророчество,
которое я помещаю и которое иные читатели, без сомнения, знают, содержится -
с некоторыми легкими изменениями - в предсмертных произведениях Лагарпа.
Оригинальный манускрипт его существует еще, как говорят, и подробности
рассказаны со слов г. Петито. Не мне проверять точность фактов. (Прим.
автора.).}:
- Вы спрашиваете, какое действие она будет иметь на вас - на вас, ее
просвещенных, вовсе не корыстолюбивых сторонников? Я вам сейчас отвечу. Вы,
маркиз де Кондорсе, вы умрете в тюрьме, но не от руки палача. В тихом
счастье этой эпохи философ будет заботиться носить при себе не эликсир, а
яд.
- Мой бедный Казот, - проговорил Кондорсе со своей ласковой и
проницательной улыбкой. - Темница, я, палачи... Что общего это может иметь с
философией, с царством разума?..
- Об этом-то я и говорю. Все это случится с вами именно в царстве
разума и во имя философии, человечности и свободы.
- Вы думаете о священниках и об их интригах, а не о философии, - сказал
Шамфор. - А что предсказываете вы мне?
- Вы вскроете себе вены, чтобы избегнуть братства Каина. Но можете
утешиться: последние капли вашей крови вытекут из вас только через несколько
месяцев... Для вас, почтенный Мальзерб, для вас, Эмар де Никола, и для вас,
Байи, я вижу строящиеся эшафоты. И даже тогда, о великие философы, у ваших
убийц на языке не будет других слов, как слова философии.
Наступило общее глубокое молчание, когда ученик Вольтера, вспыльчивый
Лагарп, воскликнул с язвительным смехом:
- О пророк! Не избавляйте меня, из лести, судьбы этих господ. Разве у
меня не будет роли в этой драме ваших зловещих фантазий?
При этом вопросе с лица Казота исчезло неестественное выражение