"Эдвард Джордж Бульвер-Литтон. Последний римский трибун " - читать интересную книгу автора

вы приведете, я приведу другой. Я прощу вам нашу несправедливость к
Петрарке, если вы справедливы к трубадурам.
- Справедливо! - вскричал Монреаль с неподдельным энтузиазмом. - Я
происхожу из земли, мало того, из настоящей крови трубадуров! Но мы слишком
невнимательны к вашему благородному родственнику, и мне время теперь с вами
проститься! Прощайте, синьор Адриан, брат мой по рыцарству, не забудьте
вашего вызова.
И с непринужденной, беспечной грацией кавалер св. Иоанна вышел; старый
барон, сделав безмолвный знак извинения Адриану, последовал за Монреалем в
соседнюю комнату.
- Господин кавалер, - сказал он, запирая дверь и отозвав Монреаля в
углубление окна, - одно слово вам по секрету. Не подумайте, что я
пренебрегаю вашим предложением, но к этим молодым людям надо быть
снисходительным. Замысел велик, благороден и приятен моему сердцу, но он
требует времени и осторожности. В моей семье много таких совестливых людей,
как этот горячеголовый юноша, которых мне придется убеждать. Дорога приятна,
но ее надо хорошо и тщательно исследовать. Вы понимаете?
Из-под нахмуренных бровей своих Монреаль бросил проницательный взгляд
на Стефана и отвечал:
- Моя дружба к вам внушила мне мое предложение. Лига может обойтись без
Колоннов. Берегитесь того времени, когда Колонны не в состоянии будут
обойтись без лиги. Синьор, посмотрите вокруг себя; в Риме больше людей со
свободным образом мыслей, смелых и беспокойных, больше, нежели вы
воображаете. Берегитесь Риенцо! Прощайте, мы скоро встретимся опять.
С этими словами Монреаль ушел и, проходя небрежной поступью через
переднюю, наполненную народом, говорил про себя:
- Во мне здесь не нуждаются. Эти трусливые патриции не имеют ни
храбрости быть великими, ни благоразумия быть честными. Пусть их погибают! Я
могу найти в народе какого-нибудь подобного мне искателя приключений,
который стоит всех их.
Стефан вернулся к Адриану и тотчас же с любовью обнял своего питомца,
который готовился уже к резкому отпору его выговоров.
- Ты превосходно притворился, удивительно, удивительно! - вскричал
барон. - Ты при дворе императора научился настоящей хитрости
государственного человека. Я всегда считал тебя таким и всегда говорил это.
Ты понял дилемму, в которой я находился, будучи захвачен врасплох этим
безумным планом варвара. Я боялся отказать, а еще более принять. Ты выручил
меня с необыкновенной ловкостью. Эта горячность, столь натуральная в твоем
возрасте, была отличным притворством: она вывела меня из затруднительного
положения, дала мне вздохнуть и уравняла мою игру с этим дикарем. Но мы не
должны оскорблять его: ты знаешь, все мои наемные солдаты оставят меня или
продадут меня Орсини, или, наконец, перережут мне горло при первом его
знаке. О, это отлично разыграно. Адриан, удивительно!
- Благодарение небу, - сказал Адриан, с некоторым трудом переводя дух,
который у него захватило от удивления, - вы не думаете принять это
преступное предложение?
- Думать об этом! Нет! - сказал Стефан, опускаясь на стул. - Разве ты
не знаешь моих лет, мальчик? Мне скоро стукнет девяносто, и я был бы
сумасшедшим, бросаясь в этот водоворот смут и волнений. Мне нужно сохранить
то, что я имею, а не рисковать, стараясь захватить больше. Я любимец папы.