"Эдвард Джордж Бульвер-Литтон. Последний римский трибун " - читать интересную книгу автора

пальцы девушки слегка, невольно отвечали тоже пожатием?

VII
О ЛЮБВИ И ЛЮБОВНИКАХ

Если бы Шекспир, взяв для своей драмы легенду о любви Ромео и Юлии,
перенес сцену действия в более северный климат, то едва ли даже искусство
этого великого поэта могло бы нас примирить, в одно и то же время, с
внезапностью и силой страсти Джульетты. Даже и теперь, я думаю, между нашими
благоразумными и рассудительными островитянами мало найдется таких, которые
на прямой вопрос не захотят добросовестно признаться, что романтизм и
пылкость несчастных веронских любовников им кажутся ненатуральными и
преувеличенными. Но в Италии такая любовь, родившаяся в одну ночь и
"сильная, как смерть", принадлежит к числу самых общих мест жизни, которая
представляет там" бесчисленные подобные примеры. Как в разные века, так и в
разном климате любовь видоизменяется удивительным образом. Даже в настоящую
минуту под итальянским небом многие простые девушки способны чувствовать то
же, что и Джульетта, и многие простые любовники поспорят с Ромео в
сумасбродстве. В этой жаркой стране продолжительное ухаживание неизвестно.
Может быть, нигде не встречается так часто любовь с первого взгляда, и
вместе с тем ни в какой стране любовь, вспыхнувшая так внезапно, не
сохраняется с такой верностью. То, что созрело в воображении, вдруг
переходит в страсть, которая постоянно поддерживается чувством. Пусть это
будет моим и их извинением, если любовь Адриана возникла слишком внезапно, а
любовь Ирены - слишком романтически. Эти качества они заимствуют от воздуха
и солнца, от обычаев своих предков, от тонкой заразительности примера. Но
они поддавались внушениям своего сердца с некоторой тайной грустью, с
предчувствием, которое, может быть, имело свою прелесть, хотя это было
предчувствие затруднений и чего-то недоброго. Происходя от гордой фамилии,
Адриан почти не мог думать о браке с сестрой плебея, а Ирена, не
подозревавшая будущей славы своего брата, едва ли могла питать какую-нибудь
надежду, кроме надежды быть любимой. Но эти неблагоприятные обстоятельства,
которые в более твердых, более благоразумных, более способных к
самоотвержению и может быть в более доброжелательных умах, сформировавшихся
под северным небом, служили бы побуждением к борьбе против любви, так
невыгодно сложившейся, еще более способствовали поддержанию и укреплению
любви Адриана и Ирены. Препятствия имели для них свою романтическую
прелесть. Они находили частые случаи видеться, хотя и на короткое время, -
не совсем наедине, а в присутствии потворствовавшей им Бенедетты - иногда в
общественных садах, иногда среди обширных и пустых развалин, окружавших дом
Риенцо. Не задавая много вопросов будущему, они предавались упоению и
блаженству минуты. Они жили изо дня в день; их будущее заключалось в
ближайшей их встрече; за этой чертой их юная любовь уходила в мрак тени,
куда они не старались проникнуть. Они еще не достигли того периода
привязанности, когда им могла грозить опасность падения, - их любовь не
переступила порота той золотой двери, где оканчивается небо и начинается
земля. Любовь для них была поэзия, неопределенность, изящество, а не сила,
сосредоточенность и чувственность желания. Это были взгляд, шепот,
мимолетное пожатие руки, обозначавшие грань чувства, которое наполняло их
новой жизнью и возвышало их, вдыхая в них новую душу.